К. Паркер - Натянутый лук

Некогда думать, натягивай тетиву. У тебя бы не было лука, если бы ты не должен был победить.

Горгас услышал, как лук заскрипел; ничего странного: сухожилия и материал на животе привыкали к напряжению. Стрелы были слишком длинными. Он отыскал глазами мишень в армии Соефа — солдата в последнем ряду. Горгас не видел, куда попал, но в ряду алебард образовался зазор. Из последних сил, не обращая внимания на боль в пальце, он натянул тетиву, и произошло удивительное: с расстояния в восемьдесят ярдов он попал именно туда, куда целился. Горгас увидел, как мужчина рухнул. Идущий за ним безуспешно пытался его перепрыгнуть и растянулся рядом. Горгас снова натянул тетиву на все двадцать пять дюймов и прицелился в коричневое пятно в середине колонны. Он даже не заметил, как тетива соскочила с его пальца, посылая стрелу. Только после четвертого выстрела удалось улучить момент, чтобы оглядеть вражескую армию. Она все еще приближалась, однако очень медленно, пробираясь через мертвых и упавших подобно людям, вынужденным останавливаться в лесу, чтобы отряхнуть одежду от колючего кустарника. Теперь им стоило начать бежать, но это было бы то же самое, что бежать по густой грязи. Победа ждала их впереди, однако их мертвые липли к их сапогам, как куски грязи, не давая продвигаться вперед и высасывая все силы.

Один лук, семь выстрелов, шесть уверенных попаданий, одно возможное.

В этот момент Горгас увидел Авида Соефа.

Этот человек, — подумал он, — этот человек похож на Горгаса Лордана.

В семье Соефов существовала легенда о неком Мегане Соефе, который одержал важную победу для Фонда в критический момент войны, своими собственными руками убив вражеского генерала. До того момента, гласила семейная история, армией Фонда руководили бездарности из оппозиционной фракции, поэтому все шло к тому, что они проиграют войну. Если верить легенде, так первого Соефа назначили деканом факультета военной геометрии.

Конечно, забавно: если бы кто-нибудь из его солдат попытался сделать что-нибудь подобное, ему пришлось бы отвечать перед военным трибуналом.

Как бы мне хотелось понимать, что мы делаем, — сказал себе Авид Соеф, перешагивая через убитого. — Осталось всего несколько ярдов, а мы едва движемся. Такое ощущение, будто мы ждем, что случится дальше.

Стрела попала ему в правую часть груди чуть выше соска. Соеф знал, что все будет нормально — нагрудник остановит стрелу, не даст ей проникнуть в тело. Он отпустил древко алебарды и попытался вытянуть стрелу, но она не выходила. К тому же он неожиданно почувствовал резкую боль. Нога застряла в чем-то мягком, а трава стала стремительно приближаться. Он больно ударился лбом о землю. Кто-то наступил ему на спину, выжимая воздух из груди. Раздался свист, и Соеф понял, что стрела проткнула легкое. Скоро легкое наполнится кровью (военная медицина, курс второй), и настанет конец. Другой сапог прошелся по его голове, затем по спине. Перед глазами мелькали ноги, потом сгустилась тьма, как будто солнце вдруг начало садиться. Подождите, — подумал он.

Убит, констатировал Горгас и выбрал новую мишень. У него осталось шесть стрел, но выстрелить удастся от силы два раза. Он чувствовал себя как мальчик на экзамене, который оставил легкий вопрос на потом и вдруг заметил, что нет времени написать ответ. Четыре неистраченные стрелы, четыре упущенные возможности. Горгас не следил за полетом стрелы: на расстоянии тридцати ярдов в этом не было смысла. Он сосредоточился на натягивании тетивы. Измученные мышцы и кости молили о пощаде.

Он потянулся к колчану. Тот был пуст.

Горгас медленно опустил лук и расслабился.

Враг не выдержал и бросился бежать, когда находился в пятнадцати ярдах от лучников. Между пятнадцатью и семнадцатью ярдами было убито двести семьдесят четыре человека. Всего за три секунды.

— Я думаю, мы победили, — сказал сержант. — Опять. — Горгас открыл глаза.

— Хорошо.

Никто не двигался, наблюдая за тем, как удаляется линия солдат.

— Черт меня дери, — сказал кто-то. — Нас осталось больше, чем их.

— Это приятно. Теперь нам можно идти домой? — Кто-то рассмеялся:

— Размечтался! Сначала Горгас заставит нас похоронить ублюдков.

— Черт с ними. Пусть кто-нибудь другой этим займется. Мне уже надоело хоронить проклятых алебардщиков.

Не считая этого диалога, стояла тишина. От горы тел не доносилось почти ни звука: отдельные стоны, рыдания, но намного меньше, чем можно было ожидать.