Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)

— Мордрей! — закричала она срывающимся, дрожащим голосом. — Мордрей!

Тот ждал её, не двигаясь с места и даже не шевелясь. Добежав до него, Заячья Губа остановилась, прижимая руки к груди.

— Ты не видел Тальнара? — задыхаясь, спросила она, глядя на него снизу вверх прозрачными глазами, полными страха, отчаяния и надежды. — Ты чувствовал, как это… это… я не знаю, что это было… вождь… он умер, да?

Вопросы один за другим сыпались из её изуродованных губ. Мордрей безучастно смотрел на неё и ждал, пока она замолкнет. Наконец она перестала его спрашивать и затихла, не закрыв до конца рот.

— Вождь умер, — глухо сказал Мордрей. Заячья Губа втянула воздух с тихим свистом и вдруг схватила Мордрея за руку:

— А… А Тальнар? Ты не видел Тальнара? Скажи, ну… пожалуйста, скажи… — Её маленькое грязное личико сморщилось, сделав её похожей на уродливую обезьянку, и она расплакалась. Плакала она, как ребёнок — не пряча слёз и не закрывая лица ладонями. Мордрей, услышав её всхлипы, будто очнулся. Глаза его сверкнули, он вырвал свою руку из ладоней Заячьей Губы и от души хлестнул её по лицу. Женщина вскрикнула и разрыдалась ещё пуще, прижимая ладошку к ушибленной щеке.

— Замолкни! Не видел я твоего Тальнара! — рявкнул он. Заячья Губа всё плакала, всхлипывая и стеная. Мордрей вдруг ощутил укол презрительной жалости. Он протянул руки, сжал ими плечи женщины и встряхнул её.

— Всё, прекрати реветь. Ты искала его?

— Искала…

— А если не нашла, значит, он либо мёртв, либо перебежал к людям. В таком случае он просто бросил тебя. Ну и незачем о таком реветь.

— Да я… я просто… у меня, — захныкала Заячья Губа, опуская ладонь на живот. Мордрей перевёл взгляд на её округлившийся животик, и его руки на плечах Губы задрожали.

— Что? — хрипло спросил он. — Ребёнок? От… от волка?

— Да, — всхлипнула Заячья Губа. Слеза закатилась в уголок её рта. — От Тальнара.

Мордрей не отвечал. Его сердце вновь ощутило надежду — ведь ребёнок, зачатый двумя оборотнями, сам становится…

— Идём, — сказал он, разворачиваясь. Обхватив Заячью Губу за плечи, он повёл её прочь от города. Она покорно шла за ним, всё ещё плача, поглаживая живот. И всю оставшуюся ночь, пока они не остановились передохнуть, она отчаянно хотела оглянуться, но не сделала этого, боясь, что Мордрей её отругает. Ведь её всегда все ругали, сколько она себя помнила.

Все… кроме Тальнара.

Выбив дверь чулана, ошалевший от злобы и страха зверь стремительно пронёсся по дому и выпрыгнул из окна в туман, мгновенно его поглотивший. На несколько секунд весь дом, казалось, задержал дыхание, не смея поверить в своё счастье.

Но не радостный крик последовал за этим молчанием, а утомлённый вздох.

Сквозь туман протянулись слабые, тонкие, будто паутина, лучи солнца. Они становились всё сильнее и чаще, и вот уже целые их потоки хлынули внутрь дома сквозь стёкла окон. И стало видно, что дом полон грязи и сора, что весь он изранен и изломан после ежемесячных буйств чудовища.

Зверь ушёл из её сердца, на прощание разорвав его в клочья. И как только оно не остановилось, как продолжало терпеть эту боль?..

…— Сколько лет вы были оборотнем?

— Четыре года.

— Сколько вам сейчас лет?

— Семнадцать.

— Вы знаете, кто обратил вас?

Пауза.

— Нет, не знаю, — без всякого выражения ответила Веглао. Разочарованный вздох.

— Но он наверняка находился среди тех, кто напал на город?

— Не знаю.

— Чем вы намерены теперь заниматься? — влез другой журналист.

— Не знаю.

— Скажите, где вы отыскали «Ликантропию»?

— Это не я.

— Вы были в ликантрозории?

— А что вы чувствовали, превращаясь? Вам было больно?

— Вы помнили после полнолуния, что делали?

… Ночь августовского полнолуния нанесла Донирету такое множество ударов, что, казалось, город уже не оправится. Завод был серьёзно повреждён, склад сгорел, и уцелели лишь те патроны, которые были перенесены в ратушу. Не говоря уже о том, что огонь и взрывы уничтожили целые кварталы. До сих пор — прошло четыре дня — над городом не могло до конца рассеяться огромное дымное облако. Уцелевшие горожане ютились по несколько семей в более-менее сохранившихся домах. Да, нелегка была эта ночь, которую бывшие оборотни называли теперь другой ночью.

Погибших начали хоронить уже на другой день после трагедии, но тогда удалось предать земле лишь тех, кого нашли. До сих пор мёртвых ещё находили и находили, хоронили и хоронили. Как велика была радость, когда из-под обломков разрушенного здания вытаскивали ещё живого человека, и как велико горе, когда спасатели всё-таки опаздывали… Да вот только вчера, когда Веглао помогала разгребать развалины котельной, на которых умер Рэйварго, из-под них извлекли ещё одно тело. Она сразу поспешила туда.