Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

— Баб Вер! — мой голос в ночной тишине раздался неожиданно звонко.

— Чего орёшь?!

Бабка Вера запыхтела неодобрительно, чёрной тучей спускаясь по крутому склону, Тотошка, будто нарочно, семенил рядом, того и гляди рискуя быть раздавленным тяжёлой бабкиной ногой. Следом за ними неуверенно, будто слепой ступал Борис Григорьевич, подгоняемый неизменным «поть-поть» скотника Василия.

— Баб Вер, — громким шёпотом продолжила я. — А как же люди? Ну, как увидит кто этих… с ослиными ушами.

— Да кто ж увидит? — бабка округлила глаза. — Эти черти тут каждый день шныряют — никто не видит… Не всё людям дано знать.

— Как — каждый день?!

— Да так… как и домовые. Только в обычное время они пакостить бояться. Так, если по мелочи. Украсть чего могут, вещи, одежду. Скотину крадут. Иногда детей.

— А сейчас? Они же напали на нас!

— Сейчас они Бездну чуют. Зашевелилась Бездна. Ожила. Вот они и осмелели.

— Отчего ожила?

— Стало быть, баланс нарушен. Мне мать рассказывала. Правда — нет, не знаю. Говорят из Бездны два пути: в Верхний мир и Нижний. В каждом своя стража есть — она Бездну сдерживает. Не даёт ей прорваться и землю нечистью затопить. Те стражи связаны меж собой незримой, но крепкой нитью и если стража в Верхнем мире гибнет, то в Нижнем стражи теряют силу. И наоборот. И уж тогда, будьте уверены, Бездна оживёт и полезет из своей норы, как перезревшее тесто.

— Баб Вер, так вас всего четверо осталось. Значит, стражи в Верхнем мире гибнут?

Бабка взглянула на меня с неудовольствием.

— Вообще-то я всегда считала, что это мы в Верхнем мире живём. Но в принципе, ты права. Они гибнут. И если положение не изменить — мы погибнем тоже.

Наш разговор прервало низкое гудение, и ледяной ветер со стоном прокатился над нашими головами.

— Баб Вер, что это?!

Мы стояли на окраине деревни. Остались позади бедные избёнки и покосившиеся заборы. Перед нами неприступной стеной чернела полоса зимнего леса, и гудение раздавалось оттуда.

Бабка потянула носом, словно охотничий пёс.

— Да шут его знает… Васька!

Дядька Василий подобрался к нам ближе, утопая в глубоком снегу и тревожно размахивая руками.

— Тише девки, тише… айда сюда!..

Василий схватил меня за рукав и потащил за собой. Я не сопротивлялась.

Вся наша компания вслед за Василием укрылась за высоким сугробом, наваленным возле старой ветлы. Убежище ненадёжное и едва прикрывало нас лишь с одной стороны. Как раз с той, с которой появились первые ослоухие.

Они вышли из леса, тревожно озираясь, и поводя тупыми мордами по сторонам.

— Пот-поть, — едва слышно произнёс дядька Вася за моей спиной и Борис Григорьевич принялся усердно раскидывать снег, повинуясь ему одному понятной команде.

— Ты чего?! — прошипела бабка Вера. — На кой шут траншею роешь? Нападать надо…

— Погодь, Вера, — выдохнул Василий. — Это так, цветочки… нехай себе идут. Ягодки следом будут, носом чую. Я вас в лес проведу, прямо к болотам. Там и поглядим, чего нам черти окаянные приготовили.

Бабка кивнула, соглашаясь, а я следила глазами за ослоухими.

Их было пятеро.

Подойдя к околице, они глухо заворчали, не решаясь ступить на кривые деревенские улочки. Разговор их становился всё возбуждённее, видимо решали, кто первый войдёт в спящую деревню. Наконец, прерывая всяческие разногласия, самый крупный из пятерых наподдал широкой рукой одному из своих собратьев. Тот, не успел отреагировать и ласточкой полетел вперёд, взрывая рылом глубокий снег.

Остальные глухо заклокотали. Видимо, это означало смех.

Мне вдруг подумалось, что я уже видела эту картину: землю, засыпанную снегом и ослоухих чудищ, ковыляющих по белому полю. Но где?..

Меж тем видение не отпускало, и чувство яростной злости завладело всем моим существом. Я ненавидела ослоухих. Ненависть моя была осязаема, поднималась из мрачных глубин моей памяти и стлалась чёрными тучами, гонимыми ветром прямиком к нашим врагам.

— Ты чего творишь-то, Женька?! — испуганно забормотал дядька Василий. — Ты не думай про них, оставь! Не то…

Бабка Вера зыркнула на нас из-под низко надвинутого платка и ахнула.

— Женька! Чтоб тебя!!! Они ж увидят думки твои, нас заметят…

И они заметили.

Один из постземов тревожно завыл, показывая растопыренной пятернёй на летящую прямо на них чёрную тучу. Остальные тревожно закрутили башками, втягивая носом воздух и все, как один подобрались, разом поворачивая ощеренные морды в нашу сторону.