Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

— Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время.

Голос раздался снаружи, и я со стоном прикрыла глаза. Проклятый дом!

— Не убудет с нас, Яков Петрович, а с порядком-то оно надёжнее.

— Что, Николай? Дома?

Ответом было молчание. Я с удивлением приоткрыла один глаз: что пластинку заело?

— Нет его, Яков Петрович. Как давеча ушёл, не сказавши ни слова, так и пропал.

Я вскочила и подбежала к окну.

Передо мной был двор генерала Зотова. Сосны. Узкая улочка под названием «Мясницкая» лениво огибает запорошенную осенней листвой площадь. Всё, как обычно, но в тоже время что-то неуловимо изменилось.

За моей спиной послышалось шевеление и металлический лязг. Я обернулась.

— Очнулась?

В углу сидела толстуха в своём кресле, у стола её мать с мотком пряжи и незаконченным вязанием. Я не поняла, кто из них обратился ко мне, и потому мотнула головой неопределённо. Да. Я очнулась.

— Скажи спасибо моей дочери, — высокомерно произнесла старуха. — Это она распорядилась внести тебя в дом. Я бы никогда не позволила такого!

— Спасибо, — пробормотала я. — Простите, как вас зовут?

— Лидия Павловна, — старуха царственно склонила голову. — Я жена генерала Зотова. А это моя дочь Валентина.

— Очприятно. Меня Женя зовут.

При звуках моего имени Валентина тяжело вздохнула.

— Мама, оставь нас, нам надо поговорить.

Лидия Павловна негодующе взглянула на дочь.

— Да полно тебе, Валентина, о чём ты собираешься толковать с этой… с этим… отбросом человеческого общества?! Она валялась на улице!

— Ничего, — кротко отвечала Валентина. — Ступай мама.

Лидия Павловна собрала своё вязание и удалилась, бросив на меня уничтожающий взгляд.

Валентина, казалось, и не собиралась со мной разговаривать. Она безучастно смотрела в окно, покачивая гладко причёсанной головой словно маятник.

Я немного поразмышляла на тему «Почему меня так часто принимают за отброс общества?» Ответа не нашла и решила обратиться к Валентине.

— Извините, — я откашлялась. — Вы хотели поговорить…

Толстуха неопределённо пожала плечами:

— Николай ушёл.

Я не знала, как реагировать на это заявление и на всякий случай отступила к дверям. Обитатели этого дома отличались крайней несдержанностью, и я не знала, что от них ожидать.

— Да?! — я изобразила сочувствие. — Э-э-э… что ж, может он вернётся?

Валентина тяжело вздохнула и подкатила своё кресло к окну, хватая широкие колёса крепкими ладонями.

— До пожара осталось шесть часов. Ты разорвала временное пространство и позволила Николаю уйти. Теперь время пойдёт своим чередом, и сегодня вечером мы все сгорим, чтобы никогда больше не возродиться. Ты не должна была здесь появиться. Как ты оказалась в этом доме?

Кажется, я опять попала впросак. Что за радость владеть магической силой, если она причиняет лишь неприятности? Хотя сожжение заживо можно назвать очень большой неприятностью.

— Ты тоже знала?! Знала, что вращаешься в замкнутом пространстве?!

— Тоже? А кто ещё знал?

— Август.

— А, этот… так называемый домовой.

— Да, домовой. Меня просил его брат, чтобы я помогла ему выбраться, и ещё мне нужна книга Звездочётов. Поэтому я здесь.

Валентина постучала ладонью по столу: хлоп-хлоп… Звук был глухой и едва слышный, но на его зов явился Август. Живой и невредимый. Увидев меня, он радостно оскалил собачью пасть.

— Где служит твой брат? — голос Валентины был суров.

— Мы давно не виделись, — осторожно начал Август.

— Где?!

— Пограничная деревня. Грязновка. Хозяйка тутошняя.

— Что значит «тутошняя»?

— То и значит. Супруга нашего Николая, — Август привычно почесал щёку и уточнил. — Бывшая супруга.

— Тамара?

— Да. Тоже Грязновская.

— Оборотень?

— Солнечная…

Имена и названия мне были знакомы, а вот охватить смысл происходящего я не могла, но внезапное исчезновение Николая показалось мне дурным знаком.

— Кто написал письмо?!

Валентина и Август повернулись ко мне одновременно.

Август смотрел с укором, Валентина с любопытством.

— Какое письмо? — спросила она.

Август исчез, как по волшебству, и тотчас появился, держа в руках знакомый клочок бумаги и книгу о Карле Великолепном.

— На всякий случай, — застенчиво пояснил Август.

Валентина даже не взглянула на произведение Тер-Огибяна. Она развернула потрёпанное послание, внимательно разглядывая текст.

— Почерк Николая, несомненно… — Валентина пожала полными покатыми плечами и от движения её тела коляска возмущённо заскрипела. — Но я не понимаю о чём речь. Если помнишь, я здесь не за этим.