Наталья Якобсон - Роза с шипами

По крайней мере, на ближайшее время дискуссии прекратились. Винсент молча, но бдительно следил за Ройсом во избежание новых попыток к шалостям или воровству. Ройс так же в полном молчании вычищал стойла, натирал до блеска медную утварь, по ночам аккуратно чистил туфельки моих волшебных слуг и только изредка начинал причитать о том, что во всех его несчастиях виновата роковая встреча с монсеньером драконом.

Я смеялся, вспоминая его бормотания и моему смеху вторил стрекот кузнечиков в высокой, не скошенной траве. Вместо эха раздавался мягкий шелест крыльев райских птиц. Стоило только представить, как Ройс, терпящий тяготы муштры и уборки в казармах, вдруг начинает громким шепотом посылать проклятия в адрес дракона и всех его прислужников и меня начинал разбирать беззаботный смех. Наверное, такого солдата сочли бы сумасшедшим, но с другой стороны будучи сержантом и размахивая какой-нибудь грамотой подтверждающей то, что его полк защищен от нападений со стороны дьявола, Ройс смог бы убедить многих в своей значимости. Пусть пока остается в замке, решил я. Роза права, лишний слуга никогда не помешает, особенно если временами он способен становиться молчаливым и безропотным.

Роза, невеста дракона, супруга императора, кто, взглянув на эту кокетливую неукротимую и необычайно красивую шалунью, смог бы сказать, что она столько пережила. Лишь посмотрев на Розу, целующуюся в склепе со статуями ангелов, можно было предположить, что ей знакомо колдовство и не чужды запретные тайны.

Чтобы без помех вести свои записи я взломал дверь в заброшенной башне. Она находилась не так далеко от замка, но вокруг нее не зверствовал мороз, а простирались вечно зеленые, как джунгли леса. Благоухала сирень, журчала вода в недалеком роднике. По каменным стенам ползли лианы и вьюнки, и от этого старая башня напоминала иллюстрацию из волшебной сказки. Я разводил огонь в камине на самом верху, раскладывал на столе свои хроники и чистые листы бумаги, которые еще предстояло заполнить. Ползущие по стене плетни роз добирались до моего окна, с каждым днем разрастались все сильней, и однажды придя в башню, я заметил, что колючие ветки с красными и белыми цветами уже добрались до моего стола и наполняют комнату сладким, божественным ароматом.

Я никогда не говорил Розе, что записываю историю своей жизни, но иногда представлял, как она, шурша платьем, поднимется по спиральной лестнице, встанет за резной спинкой стула и, заглянув в рукопись через мое плечо, начнет делать исправления или давать советы.

К тому же, мне было стыдно признаться ей в том, что я выплеснул все свои чувства и мысли на бумагу, запросто признался во всех своих преступлениях и готов поставить под признаниями свою подпись и гербовую печать. Возможно, если бы мое избранное общество узнало о том, что я вопреки мной же установленным законам пишу целую исповедь и надеюсь, что когда-нибудь еще неизвестный нам начинающий чародей найдет ее и прочтет, то нашелся бы очередной смельчак вроде Камиля, готовый поднять восстание. Я тешил себя мыслью, что какого-нибудь злополучного юнца, направляющего стопы в школу чернокнижия мое письменное признание либо вдохновит, либо заставит свернуть с преступного пути. Не у каждого отчаянного храбреца возникло бы желание пройти через все то, через что прошел я. Я очертя голову кидался в приключения, не сулившие ничего хорошего, но жалеть о погоне за недостижимым мне не пришлось. Не рискнув жизнью, я бы не стал императором. Не став прекрасным демоническим созданием, я бы не смог покорить Розу. Не знаю как бы рассудил другой на моем месте, но по-моему встреча с Розой стоила того, чтобы ради нее сотни лет терпеть дракона внутри себя.

Откажись я от участи чародея и, возможно, не смог бы дожить до того волшебного мига, когда принцесса и демон встретились на балу. Утратив мою вечно юную оболочку, дракон бы вырвался наружу и стал бы крушить все по своему желанию. Умри я еще человеком и, скорее всего, в момент смерти тень за моими плечами обрела бы плоть, кровь и огненное дыхание, но я был жив, а дракон приручен. Дракон - моя ужасающая половина, мой порок и мое могущество. Он был и остался неотделимым от меня, и, в конце концов, покорился мне. Лишь иногда я чувствовал, как внутри меня пытается восстать демон, как боль пронзает сердце, словно чьи-то золотые когти, как сводит живот от вспышки внутреннего негасимого огня. Пламенная кровь ежеминутно растекалась по венам, кровь дракона, способная подарить вечную юность. Привычным жестом я откинул волосы со лба и взглянул на свое отражение в оконном стекле. Я никогда не изменюсь. Это отражение гораздо более долговечно, чем портрет, миниатюра или картинка.