Одно мгновение, буквально одно мгновение Лондо обдумывал этот вариант. Ведь, в конце концов, его подданные просто умрут и исчезнут. Их страдания будут длиться один краткий миг, или самое большее два, а затем все останется позади. Они окажутся в тишине и покое своих могил. Хотя, если быть более точным, даже и могил у них не будет: их пепел развеют ветры, которые станут обдувать опустошенную Приму Центавра вдоль и поперек. Но это не столь уж важно. Важно лишь то, что в противном случае ему, Лондо, придется страдать всю оставшуюся жизнь.
Когда Лондо мысленно нарисовал себе те миллионы центавриан, которым суждено испариться в мгновение ока в ядерном холокосте, перед его внутренним взором они предстали растерянными и сбитыми с толку. Они не могли представить себе, что, если б не Лондо, они, возможно, все еще жили бы мирной жизнью.
Его народ заслуживал величия, и он простер свою руку, указуя путь к нему. Он хотел, чтобы имя великой Республики Центавра вновь вызывало всюду уважение, а не усмешку. Он простирал руку, словно пастырь, - и указывал своему стаду путь на бойню. (9) Если б он не пожелал возродить величие Республики Центавра, не было бы вмешательства Теней, не было бы войны с Нарном.
Непроизвольно поеживаясь от колючих прикосновений щупальцев Стража к его голой коже, Лондо вдруг понял, что это есть не что иное, как исполнение приговора. Вердикта вселенского правосудия. Его нельзя просто посадить в тюрьму - его положение слишком высоко, а деяния слишком велики для этого. Но зато тюрьмой для него станут теперь его собственные разум и тело. Его лишат возможности самому распоряжаться ими, он станет узником собственного тела, власть над которым отдана Стражу. Его приговорили к заточению, и срок по приговору оказался пожизненным.
Запах дыма, доносившийся от руин разбомбленной Примы Центавра, проникал повсюду, даже в то помещение, где стоял сейчас Лондо. Он так любил свой родной мир. Единственное, о чем он мечтал, это восстановить его величие. Но в своих расчетах он допустил ужасную ошибку.
Дурной мир - а с тем, что мир был дурным, унизительным для Примы Центавра, не спорил, кажется, никто - был для Лондо не просто хуже доброй ссоры, такой мир был противен ему. С ощущением, что лучшие дни остались позади, - а это ощущение пронизывало, казалось, все общество - душа Лондо примириться не могла.
И вот оказалось, что на самом деле безысходность и унижение куда лучше призрачного величия. Мир, процветание, счастье… Что бы он ни отдал теперь, чтобы, наплевав на мечты о величии, вернуть своему народу мир - пусть даже дурной и пронизанный ощущением безысходности.
Возможно, он утратил путеводную нить из-за того, что никогда не бывал среди простых людей. Он провел так много времени, гуляя по коридорам власти, общаясь с императорами, планируя заговоры и строя козни против таких мастеров интриг, каким был лорд Рефа. Он забыл, что огромное большинство жителей Примы Центавра - это простые, скромные люди, занятые тяжелым трудом, не мечтавшие ни о чем другом, кроме как прожить свою жизнь как можно проще. Именно их Лондо подвел больше всего. Потому что это их дома сейчас горели, потому что ему чудилось, что их крики отдаются сейчас в его голове.
Лондо закрыл глаза и пожалел, что не может заткнуть себе уши так, чтобы заставить смолкнуть эти крики, не желавшие оставлять его.
А между тем Страж уже залез на его плечо.
Лондо почувствовал, как Страж погружает свое сознание в его разум… А затем осознал и присутствие Дракха, наблюдающего за ним - и снаружи, и изнутри. Будто Страж запустил зонд в самую его душу, предоставив Дракху доступ к ней. Ощущение было тошнотворным, однако это было…
…это было именно то, чего он заслуживал.
Несмотря на всю сумятицу мыслей, Лондо ни разу не позволил своим чувствам проявиться внешне. Дракхи могут отобрать у него свободу, независимость, его будущее, саму его душу, но они никогда не смогут лишить его достоинства. Что бы ни случилось, окружающие всегда будут видеть в нем Лондо Моллари, вождя великой Республики Центавра. Именно поэтому он не умолял и не рыдал. И лишь вздохнул с внутренним облегчением, когда сумел не поддаться минутной слабости, и не стал предлагать в рабство других вместо себя. Потому, что, если бы он поступил так, то, наверное, уже никогда не смог бы жить в мире с самим собой.
Жить, в мире с самим собой?
Самоубийство. Вот та возможность, которая, без сомнения, у него еще оставалась.
Лондо почувствовал, как эта мысль немедленно встретила сопротивление чужой воли. Страж пытался воспрепятствовать ему последовать по этому пути, но Лондо не сомневался, что сумеет превозмочь тварь и довести дело до конца.
Читать дальше