Андрей Петерсон - Некромант

Тишь и гладь, что называется.

Мертвая давящая на уши тишина, и мирный, сильно сдобренный сумерками покой.

Мечта мертвеца…

– Ну, вот, ты и дома, — улыбнулась Осси. — Закончилось наше путешествие.

– Закончилось, — вздохнул хилависта. — Почти…

– Почему почти?

– Почему? — Хилависта шмыгнул носом и отвел глаза. — Подожди. Я сейчас… — С этими словами он быстро скользнул в сторону и, мигом проскочив зеркало, снова оказался на той стороне.

– Куда ты?

– Прости меня…

С жутким грохотом и звоном, будто молния в него попала, парадное зеркало Абатемаро разлетелось на тысячи… сотни тысяч осколков, которые медленно кружась, словно вспугнутые осенние листья, разлетались в разные стороны.

– Прости… — Ташур стоял на той… на правильной стороне, отгороженный от леди Кай тускнеющим прямо на глазах провалом разбитого зеркала.

– Прости, я не мог иначе…

Осси протянула руку, коснувшись затягивающейся раны в стене, в том месте, где раньше сверкал своим зеркальным великолепием вход в иностороннюю обитель, но рука ее встретила лишь теплый шершавый камень. Равнодушный и безмолвный, как все камни в этом мире.

Провал темнел и закрывался, свет истекающий из него таял, а самого хилависту, так неожиданно предавшего ее, было видно уже едва-едва.

– Прости меня…

– Почему, Ташур?.. Зачем?!

– Прости… Я не мог иначе… — все тише и тише доносился до леди Кай его голос. — Они мне велели…

– Кто велел?! Что велели?! — Осси шарила по стене, пытаясь найти лазейку, выход, хоть что-нибудь, но под пальцами был только камень, камень и камень…

– Кто?!

– Они… — голос его доносился уже еле-еле, а свет так и вовсе уже не пробивался. — Тогда… В сирдаше… Помнишь, ты говорила, что боги за разговор с мертвыми плату попросят?

Осси кивнула, хотя и глупо это было, потому что Ташур ее видеть уже не мог. Но он будто почувствовал и продолжил:

– Вот они попросили…

– Что попросили?! — Осси просто кричала уже. — Что?!

– Тебя тут запереть…

– Зачем?! — Крикнула Осси. — Зачем?..

Но ответа она так и не дождалась…

Что было дальше она плохо помнила.

Кажется, она металась по залу в поисках выхода — его не было.

Кажется, она пыталась прорубиться Гасителем сквозь стену, а потом разбить витражное стекло — тщетно, ибо не было тут на самом деле ни стен, ни витражей, а сама она была заперта внутри разбитого зеркала.

Она пыталась кричать, пыталась пробить затянувшийся проем из посоха, но крики ее вязли в тишине, которая возвращалась снова и снова, а яркие вспышки посоха не могли прогнать царящие здесь сумерки.

Она обошла все помещения — не так уж и много их оказалось, и не встретила никого. Ни сомбор, ни того, что давеча клубилось и копошилось в дальнем углу, ни даже привратника Снисса.

Она была одна.

И хотя ей иногда слышался чей-то шепот, слишком тихий, чтобы разобрать слова, и чей-то далекий плач, она не нашла никого.

Она была одна.

В какой-то момент ей показалось, что чьи-то мягкие кожаные подошвы легко прошаркали по камню совсем рядом, а потом где-то открылась и снова закрылась дверь, но когда она добралась до комнаты, где впервые встретилась с хилавистой, она была пуста.

Осси была одна.

Где-то далеко, далеко, послышался всплеск упавшего в воду камня. Даже не всплеск, а такое «у-уп», как будто студенистая пасть раскрылась и поглотила его. Слабое эхо докатилось до нее, и будто шевельнулось что-то в коридоре, но когда леди Кай выглянула наружу, там не было ничего.

Она была одна.

Леди Кай прошлась по комнате, разглядывая корешки старинных книг, отодвинула тяжелую бархатную штору и подвязала ее. В бледном немощном луче, с трудом пробившемся сквозь грязное запыленное окно, заплясали пылинки. Она мазнула рукавом по стеклу, а потом принялась с остервенением оттирать многовековую грязь. С большим трудом ей удалось отчистить небольшой кусочек стекла и в нем открылось хмурое серое небо, перечеркнутое косыми струями мелкого как пыль дождя.

Осси попробовала разбить окно, но с тем же успехом можно было попытаться проломить головой стену.

Она была заперта. Она оставалась одна.

Она снова прошлась по комнате.

Шкафы… книги… стол…

В камине тлели угли, и Осси подбросила пару поленьев, присела на корточки и вытянула к нарождающемуся огню руки. Посидела так немного, затем встала и снова прошлась.

Свечи на столе, которые в прошлый раз плавились безо всякого огня, стояли теперь холодными и мертвыми, и Осси зажгла парочку — просто так — от нечего делать. Затем бессмысленно передвинула пару фигур на столике для серклеша в углу и плеснула себе немного вина в бокал.