Джон Толкин - Дружество Кольца

Неожиданно река сделала поворот, вокруг поднялись крутые высокие берега, и Лориэн пропал из виду. Увидеть снова этот чудесный край Фродо не довелось.

Оглядываться было больше не на что; теперь смотрели вперед. Может быть, оттого, что солнце светило прямо в лица, на глазах у многих выступили слезы. Гимли рыдал открыто.

— В последний раз в жизни видел я то, что прекрасней всего на свете! — вслух причитал гном. — Отныне я не смогу назвать прекрасным ничего, кроме ее дара! — Он приложил руку к груди. — Ну скажи мне, друг Леголас, зачем я отправился в это проклятое путешествие? Отправился, даже не представляя себе, в чем его главная опасность. Стократ прав был Элронд, говоривший, что не дано нам предвидеть наши пути. Я ведь боялся, боялся пыток во тьме, но преодолел страх. Однако знай я заранее, как мучительна пытка расставания со светом и радостью, клянусь, ни за что не пошел бы! Теперь мне так больно, что хуже не могло бы быть, окажись я прямо сейчас во власти Темного Властелина. Горе тебе, Гимли, сын Глоина!

— Горе всем нам! — откликнулся Леголас. — Горе идущим по путям мира в эти последние дни, ибо такова их участь: находить и терять. Но твоя судьба благословенна, Гимли, сын Глоина, ибо твоя потеря — твой собственный выбор. Ты мог выбрать иначе, но не предал Дружества, а в утешение с тобой вечно пребудет чистая, незапятнанная память о Лотлориэне. Она никогда не померкнет.

— Может быть, — отозвался гном. — Спасибо на добром слове, друг. Не сомневаюсь, ты говоришь искренне, однако это слишком холодное утешение. Память — не то, чего желало бы сердце Гимли, сына Глоина, ведь память не более чем зеркало, пусть даже зеркало чудесное, как Келед-Зарам. Во всяком случае для меня. Возможно, эльфы все видят по-иному — я слышал, будто для вас прошлое длится вечно и больше похоже на явь, чем на сон. Но я не эльф, я гном.

Однако хватит об этом. Смотри, нас вынесло на стремнину, а лодка хоть и нагружена, но не слишком устойчива. Сколь бы ни была велика моя печаль, я не намерен топить ее в холодной воде.

Он схватил весло и стал выгребать к западному берегу, за лодкой Арагорна.

Широкая, быстрая река несла и несла лодки на юг, а по обе стороны открывались все более безотрадные земли. Берега поросли чахлым облетевшим леском. Ветер стих, над Андуином царила тишина, которую не нарушали даже птичьи крики. Клонившееся к западу солнце утонуло в облачной дымке и стало похожим на тусклую жемчужину. Потом пали ранние сумерки, а за ними и серая, беззвездная ночь. Плыли и плыли, стараясь держаться ближе к западному берегу, где маячили казавшиеся призрачными деревья, жадно тянувшиеся к воде узловатыми, искривленными корнями. Уныния добавлял и холод. Фродо долго прислушивался к плеску и журчанию воды, пока наконец не уронил голову на грудь, провалившись в беспокойный сон.

Когда Фродо проснулся, разбуженный Сэмом, он с удивлением обнаружил, что завернут в теплые одеяла и лежит вовсе не в лодке, а в густой рощице на западном берегу Андуина. Сквозь голые ветви проглядывалось серое небо: уже светало. Гимли хлопотал возле маленького костра.

Путь продолжили сразу после завтрака, однако на весла никто не налегал: вполне устраивало, что окончательное решение можно отложить на несколько дней, пока река не донесет до острова Скального и водопада Рэрос. Какой путь ни избери, впереди, так или иначе, ждали неисчислимые опасности, но встретиться с ними поскорее никто не рвался. К тому же Арагорн рассудил, что, покуда возможно, не худо поберечь силы. Правда, он настоял на том, чтобы отплывали с рассветом, а к берегу приставали лишь поздно вечером: по его разумению, не следовало терять впустую слишком уж много времени, ибо Темный Властелин едва ли сидел сложа руки, пока они находились в Лориэне.

Однако что бы ни затеял Враг, в тот день, да и на следующий, ничего не произошло, плыли и плыли, изнывая от скуки. Чем дальше к югу, тем реже становились прибрежные леса, а на третий день путешествия и вовсе сошли на нет. Теперь на восточном берегу не было ничего, кроме уродливых холмов, на которых не росло не только деревца, но даже былинки. Бурые Земли, обширная пустыня между южным Лихолесьем и грядой Эмин-Мюил… Отчего опустел этот край, какую напасть наслал на него Враг, не мог рассказать даже Арагорн.

Западный берег выглядел по-иному. На мелководье стеной стоял высокий густой камыш, а в редкие просветы можно было увидеть уходящую вдаль травянистую равнину. На самом горизонте, куда едва достигал взор, угадывалась темная полоса — южная гряда Мглистых гор.