Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Сознание Генриха мчалось обратно к деревне, к тем четверым, кого он присмотрел для дальнейшей службы. Проснулся в поту, принялся ловить «контактный сон» с женой, чтобы она приснилась каждому из молодых людей. Попросила бы как можно скорее прийти к Четырнадцатому для службы.

Снова вылетел из сна, снова постарался успокоиться и, попив воды, улёгся, решив рисковать и отправиться на поиски сознания Анриеля…

Генрих не был уверен, жив ли эльф, в заточении ли он до сих пор или на свободе. Начинать он планировал с Олассие Махальма, старался представить себе их тюрьмы. Не получалось, «контактный сон» не давал результатов.

«Да что же может сниться целителю, если его лишают дома, работы, друзей?! Любимая? Есть ли у него любимая? Никогда не пытался узнать, недоумок! Так, соберись. Ты же знаешь этого эльфа…» — Генрих снова проснулся. С дрожащими руками и пересохшим горлом. Взъерошил мокрые волосы в надежде, что это поможет не паниковать.

Легко пошлёпал себя ладонями по щекам. Его тело трясло, и не отпускало сознание, что он мечется впустую. Что надо успокоиться, взять себя в руки. Как когда-то давно, когда отец оставил его без средств и положения… Нельзя паниковать — иначе потеряешь власть в один момент.

— Эй, что случилось? Плохой сон? — спросил кто-то с соседней кровати. — Дышишь, как затравленный ящер.

— Мать и её ребёнок… — отозвался Четырнадцатый и облизнул губы, — Они сказали мне, что Подземные идут на нас войной. Сейчас они на востоке…

Услышав нервное шевеление, Генрих заговорил громче, стараясь, чтобы остальные проснулись, но давя возможную панику своей волей:

— Нам нельзя отступать, убегать. Мать и её ребёнок не простят нам. Она сказала! Она сказала, нам надо держаться. У «Гнезда Чайки» слишком много народу, мы не прокормимся и не вооружимся там. А сюда, нам, она пошлёт еду и оружие! Верьте! Верьте, она сказала так!..

Холостяцкая избушка просыпалась, люди, ещё плохо соображавшие, пытались вникнуть в суть слов, ругали глупого юродивого, развоевавшегося посреди ночи. Была бы это военная казарма — его бы скрутили и заткнули тряпкой рот. Но Генрих созывал сюда тех, кто верит Матери, кто хочет под её защиту. И теперь недовольство ограничивалось лишь мнением, что новость могла бы подождать до утра, раз враг не у границ.

Генриха не пустили на улицу разглашать свои вести.

Всю ночь он метался, пытаясь успокоиться. Старался выйти на улицу, но его кто-нибудь да останавливал. Наконец он попросил позвать Сто-пятидесятую, но ему отказали, потому что женщинам в холостяцкий домик ночью входить запрещалось.

Четырнадцатый успокоился только ранним утром и решил снова наведаться к Двести-сорок-второй. Она заверила мужа, что всё хорошо, парни и девушка, к которым она приходила, остались горды возложенной на них миссией и хотят работать. Она пыталась успокоить Генриха, видя его состояние, желая, чтобы у него всё вышло. А он лишь понял, что хочет увидеть её, просто увидеть, живой и невредимой. Поцеловать и пообещать, что сделает всё для безопасности серых, для неё и малыша. И самому поверить в это.

Проснулся окончательно Генрих до рассвета, ещё более встревоженный и помятый. Вызвался на обход границ, на юг, к лесу. Сказал, что ему нужно подготовить речь для воззвания к поселенцам. Остальные мужчины усмехнулись и пошли втихую разносить вести по домам. Через час, когда солнце поднялось из-за гор, все были в курсе событий. Несколько семей собрались бежать на запад и отправились собирать вещи. Никто их не удерживал. Надежда на силу Матери и её ребёнка разбавлялась сознанием, что воины Подземных перебьют всех до единого что здесь, что у «Гнезда».

У холостяцкого домика Генриха встретили четверо, выбранных им.

— Благодарю вас, что пришли! — с толикой пафоса поприветствовал он их. — Готовы ли вы служить Матери и её ребёнку? Выполнять её просьбы?..

Те неуверенно закивали. Один из парней закатил глаза. Генрих заметил и поубавил пафоса.

— Я Четырнадцатый. А какие у вас номера?

— Триста-восемнадцатая, — начала девушка.

— Сто-двадцать-седьмой.

Из переселенцев! Тот, кто закатил глаза. Генрих насторожился.

— Четыреста-сорок-первый.

— Триста-девяносто-третий.

— Хорошо. Вы готовы сейчас пройти проверку?

Молодые люди закивали. Генрих изумился: они все пришли только вчера; они выбрали его колонию, а не сборище у «Гнезда», но согласились драться и проявить себя.