Hel Lumi - Кровавое наследие

-Я был занят, - ответил я, поправляя галстук. Волнение заставляло совершать некие, порой бессмысленные, действия.

Молодожены поверили в откровенную ложь, или им была безразлична причина отсутствия гостя на их собственном празднике жизни. Они вновь устремили влюбленные взоры друг на друга и напрочь забыли об остальном человечестве. Для Конрада сейчас существовала лишь его восхитительная жена, а для Маргарет - её дражайший муж.

Фу, подумал я, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и уходя по возможности дальше от новоиспеченных супругов. Они целовались в полуметре от меня. Разве можно себе позволять подобное в общественном месте?! Здесь же люди!

"Остынь, - неожиданно приказал я, одергивая себя. - Это их свадьба!"

Лучше бы это была моя свадьба, моя невеста, мой дом... Можно продолжать перечисление того, что, по моему мнению, должно принадлежать мне и что украл Конрад, но воспоминание о родной холостяцкой берлоге пришлось весьма кстати. Отправлюсь-ка я домой, лягу на уютный диван, укутаюсь теплым пледом, заварю кофе и почитаю интересную книгу под лампой старого светильника. Гениальная идея! Ну, может, не совсем гениальная, но все равно перспектива, нарисованная в мыслях, радовала гораздо больше, чем прозябание на чужом, невеселом фуршете.

Я проталкивался в толпе гостей к выходу, проклиная маленькие помещения. Вот у меня дом - настоящий дворец! Там можно организовать торжество с поистине королевским размахом. А что здесь? Тьфу, да и только! Вдруг меня подхватили под руку, и я остановился. Неужели тут есть кто-то еще из моих знакомых? Судя по фамильярности, с которой вел себя некто, меня собирались пригласить на танец. Однако нет. Я прислушался: вроде играл всё тот же джаз.

-Содзмен, - прозвучал возле уха хорошо знакомый голосок. - Покидаешь нас?

Повернув голову, я увидел старенькую миссис Трейси, семидесятилетнюю бабульку, страдающую маразмом. Несмотря на преклонный возраст, она неизменно была и оставалась завсегдатаем пышных вечеринок и просто дружеских посиделок в наших краях. Закрашивая седину и пользуясь помадой, она считала себя большой модницей.

-Добрый вечер, тетушка Элисон, - вежливо поздоровался я.

Она обожала, когда её называли "тетушкой", а ни в коем случае не "миссис". А сама старушка называла меня по фамилии, отчего-то считая, что это мое имя.

-Славный праздник. - Элисон продемонстрировала два ряда вставных белых зубов. - Жаль, что тебе пора. Как себя чувствуют твои родители, сынок?

-Как обычно, - оскалился я, только не зарычал, хотя и такое желание было.

Если бы тетушка Элисон не была полоумной, то наверняка знала, что мои родители давным-давно упокоились в могиле. Я хотел крикнуть во все горло, что они мертвы, но вовремя опомнился: здесь только скандала не хватает! Моему присутствию здесь и так не слишком рады.

-Мне правда пора! - выразительно глядя на старушку, сказал я, но та не торопилась меня отпускать.

-Свадьба в самом разгаре, так зачем спешить, Содзмен?

-Мне нужно выгулять собаку! - Внутри уже накопилось достаточно раздражения. Я мечтал вырваться отсюда поскорее. Элисон отпустила меня, и я чуть не бегом направился к двери.

-Не забудь про намордник! - крикнула напоследок миссис Трейси.

Я недоуменно посмотрел на неё: старческое слабоумие прогрессирует?

-О чем вы говорите? Я не совсем понял.

-Намордник, - повторила она. - Я просто хотела напомнить, что собаки должны гулять в наморднике, иначе кто-то может обратиться с жалобой.

-Спасибо, - буркнул я, кивнув.

Поспешно выскочив из дома, из духоты помещения, я вдохнул воздух полной грудью. Приступ досады и злости сменился спокойствием. Я медленно спустился по ступенькам к подъездной дорожке, после чего, замерев, поднял голову и уставился в небо, сумеречно синее и звездное. Ветер, необычно легкий и прохладный, дул с запада, и мне даже почудилось, будто я уловил его запах: лесной аромат, смешанный с грозовым озоном. Я последний раз оглянулся на дом, где продолжалось торжество, и пробурчал:

-Благодарю, тетушка Элисон. Намордник и поводок. Я знаю.

На самом деле у меня нет собаки, и никогда не было. И родителей, о которых миссис Трейси изволила спросить, тоже нет. В школе я чувствовал себя белой вороной из-за того, что никогда не видел ни мамы, ни папы. Конечно, нечто иное рознило меня с одноклассниками гораздо больше: я жил в графском поместье. И все равно неловкость в школе я испытывал не из-за богатства, а от осознания того, что я сирота.