Джоэл Розенберг - Огненный герцог

Неотчетливая речь, рука, прижатая к боку… Сложив два и два, Йен сделал вывод: Осия некогда претерпел травму или повреждение правого полушария головного мозга, что привело к частичному параличу левой половины тела.

— Шалом, Йен, — произнес Осия с сильным, легко узнаваемым акцентом. — Наим мэод ма шломха? [5]

Йен меньше всего ожидал услышать приветствие на чистейшем иврите. Помедлив мгновение, он извлек из памяти шаблонную фразу:

— Ани лё мидабэр иврит тов. [6]

Это была чистая правда.

— Что, еще один еврей? — ухмыльнулся Торри.

— Да, еще один. — Высокий человек еле заметно улыбнулся, поворачиваясь обратно к Йену. — Рад познакомиться, — сказал он.

Слова Осии звучали искренне, несмотря на старательно четкое произношение и на то, что они были простой вежливостью.

Карин уже стояла у раковины: открыв кран, она немного подождала, а потом взяла высокий стакан и наполнила его водой. Затем поставила стакан перед Осией, который сделал глоток, затем другой, пока не выпил половину. После этого он опустил стакан обратно на стол. Было что-то странное в руке, которая сжимала стакан, но Йен не успел понять, в чем дело, как Осия уже сложил руки на коленях самым, что ни на есть, естественным жестом.

— Я почистил стойла, с лошадьми все порядке, только мне кажется, что Джесси несколько застоялась, — произнес Осия, чуть приподнимая уголки рта.

Карин сделала строгое лицо, но ее выдавали сияющие глаза.

— Думаю, тебе придется поездить на ней, Торри, и если ты хочешь, чтобы твои друзья помогали по хозяйству, то это вполне подходящая обязанность.

Торри рассмеялся.

— Попробуем как-нибудь пережить. Я еще не видел Джесси. — Он поднялся. — Как вы посмотрите на то, если мы прогуляемся в сарай, а потом в город?

— Обед в шесть.

— Мы можем встретиться с Джеффом в «Пообедай за полушку» и позже, после ужина.

Карин нахмурилась.

— Не далеко ли?

— Да нет, но мы бы съездили на машине.

— А потом попросите Ола отвезти вас домой, когда бар закроется?

— Зачем? Йен же не пьет, забыла?

Йен поднял свою чашку.

— В самом деле. Галлоны и галлоны кофе.

— Ну просто настоящий скандинав!

Йен улыбнулся и благодарно кивнул, когда Карин налила ему еще своего слабого кофе.

И тут до него дошло. Ладони у Осии были не розоватые и даже нисколько не светлее его темного, как черный кофе, лица. Насколько Йен мог судить, тот был черный с головы до пят.

Ничего страшного, просто странно. Вся семья странная, начиная от матери, которая играет на бирже в двух тысячах милях от Уолл-стрит, и матерого фехтовальщика, который проводит время, выслеживая волков, до высокого, худого и черного так называемого дядюшки.

Не строй из себя придурка, сказал себе Йен, ты ведь не видел нормальных семей.

Джефф Бьерке сидел за угловым столом и прихлебывал пиво: даже Закон может позволить себе чуток расслабиться после долгого бдения — но изредка, чтобы не дать повод к сплетням, — а у стойки бара под вывеской «Милер» — с одним «л» — снова, как всегда в последнее время, зашел разговор о волках.

Заведение «Пообедай за полушку» нисколько не изменилось с тех пор, как мальчишкой Джефф забегал сюда после школы выпить газировки: выстроившиеся вдоль стены столы за обшарпанными перегородками покрывал тот же самый пестрый линолеум, а крохотное окошко в единственной вращающейся двери в кухню было настолько грязным, что Джефф не видел, горел ли за ним свет.

Блин, даже люди — двое перед стойкой, один за ней — совершенно не изменились! Нет, конечно, Арни еще сильнее облысел, у Орфи и брюшко, и очки сделались толще, а за стойкой бара высокий костлявый Ол Хонистед двигался уже не так проворно, как раньше; но последние лет двадцать или около того Джефф, приходя сюда, каждый раз заставал одну и ту же сцену: три грации, проводящие время за спором.

— Гуннар говорит, у него десять коров зарезали, — сказал Арни Сельмо, сдвигая на затылок кепку с длинным козырьком, чтобы влить в себя очередную порцию пива, а потом тем же движением возвращая кепку на место, как будто она была в состоянии прикрыть его лысину. — По мне, это уже не волк-одиночка.

Джефф спрятал улыбку. У каждого свои секреты, раскрывать которые, когда того требовал долг, Джеффу не доставляло никакого удовольствия. Кроме работы, старый Джон Хонистед оставил своему преемнику и ответственность. Значок, машина, полицейский участок с крохотным обезьянником в цоколе ратуши — это все рабочие инструменты, а не суть дела.