Он тогда повернулся ко мне и покачал головой. «Просто человека, кто смог бы защитить себя, своё и своих. Большего мне не надо». Не надо большего…
Другой раз был прошлой ночью. Фиалт должен был понимать, что не выстоит один против мечников. Он должен был подождать приказа Ахиры.
Но он не стал ждать. Это было совершенно бессмысленно, ч-черт! — Карл ухватил холодное, окостеневшее плечо. — Ты должен был подождать, Фиалт! Должен был… — Взгляд Карла затуманился; голос дрогнул. Воин глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.
— Думаю, это многое говорит о нашем друге. Порывистость и доброта. Мне… будет не хватать этой порывистости и этой доброты — будет не хватать Фиалта, тело которого мы ныне отдаем Киррику. — Он погладил плечо трупа и отошел.
Тэннети, Чак и Ахира со скорбными лицами приподняли свой край доски. Тело соскользнуло с нее и плюхнулось в голубую воду, почти мгновенно уйдя в глубину.
Чак обнажил меч и поднял его, салютуя. Ахира, повторяя его, отстегнул боевой топор.
Тэннети смотрела на рябь, глаза ее покраснели, лицо застыло.
Карл тоже обнажил клинок, уравновесил его на ладонях.
— Прими мою клятву, Фиалт: ты будешь отмщен. — Клинок скользнул в ножны. — Может, я и ошибся, но мне нравится думать, что ты хотел бы именно этого.
Я был здесь уже когда-то —
Не помню — как и когда.
Знаком мне порог заросший,
Как галькой шуршит вода…
И запах — неведомый, пряный,
И берег в огнях костров…
Данте Габриэль Росетти
Карл, вцепившись в ограждение, стоял на носу «Бородавочника»; кораблик бороздил тихое море, неспешно направляясь к маленькому полуострову и лежащей за ним бухте. Над головой Карла весело плясал на ветру вымпел; внизу, шипя и пенясь, плескалась у борта вода.
Волны с тихим шорохом лизали песчаный берег. Высоко в поднебесной синеве кружила острокрылая морская ласточка — вот она спикировала, выхватила из воды рыбешку и унесла трепещущую добычу ввысь.
Карл почесал живот, в который раз радуясь ощущению полного брюха. Ему понадобилось время, чтобы тело его привыкло к морю, — но оно привыкло, и куда быстрей, чем в прошлый раз.
На сей раз я кормил рыб всего-то шесть дней. Гм, если так пойдет дальше, через пару лет тошнить меня будет только в первую минуту на корабле.
Картинка самого себя, вступающего на борт, изрыгающего рвоту и тут же улыбающегося, подняла ему настроение. Он расхохотался.
Эйя вскинула на него взгляд, выгнула бровь — ну точь-в-точь Энди-Энди.
— Все в прядке, — проговорил он. Полез в карман, вытащил почти высохший апельсин и разделал его ногтем. Бросив дольку в рот, показал на берег. — Узнаешь?
— Д-да… — Она сперва кивнула, потом помотала головой. — Я не вижу дома… моего дома.
Насколько я знаю, малышка, Мелавэй протянулся вдоль побережья миль на двести — а тут тебе и косы, и пляжи, и острова, и полуострова, и заливы, и бухты…
— Не волнуйся. Может, и не сразу — но найдем мы его непременно.
Она наморщила лобик:
— Ты уверен?
Стоящий с ней рядом Рафф ласково ткнул Эйю в плечо.
— Карл ведь уже обещал, нет? — насмешливо фыркнув, он снова ткнул девочку.
Это надо было душить в зародыше. Не то чтобы мальчик совершил что-то страшное, но указать на проступок было надо.
— Рафф!
— Да, Карл?
— Мы не бьем людей, которых взялись защищать.
Эйя вскинула взгляд.
— Мне не больно.
— Не важно. Тот, кто избрал профессией насилие, не угрожает своей семье, своим друзьям. Мы с тобой взялись опекать Эйю, защищать ее — а не бить и запугивать.
Рафф немного подумал.
— А как же ты и Ахира? Вы с ним все время угрожаете друг другу.
— Подумай получше, Рафф. Мы изображаем угрозу. На самом деле мы не причиняем друг другу вреда. Понял разницу?
— Да. — Юноша наклонил голову к плечу. — А как же тренировки? Мы все зарабатываем от тебя синяки.
— Верно подмечено. Это обучение, не насилие. Любой из вас волен отказаться от тренировок. К тебе это тоже относится, ученик. Прекратить тренироваться и не получать синяков. Ясно?
— Ясно. Я буду тренироваться. — Рафф вернулся к перилам.
Карл одобрительно улыбнулся. Молодец мальчишка: принял выволочку как урок, не как удар по самолюбию.
Ганнес прокричал приказ — и рулевой снова сманеврировал, направив корабль между двух выступающих кос. Днище проскребло по банке, «Бородавочник» вздрогнул… освободился… и скользнул в недвижные воды залива.
Читать дальше