Джоэл Розенберг - Серебряная корона

— Но ты же говоришь — они не смогут прорваться.

— Не сразу, нет. Ты когда-нибудь слышал об осадах? Пробиваешь стены в нескольких местах, заставляешь жителей постоянно латать дыры — и моришь их голодом, если по-другому замок взять не выходит. Если защита на самом деле хороша — осада может длиться годами, но кто придет Биму на помощь? Нипхи? Они уж скорей попытаются откусить кусок княжества, если, конечно, будут уверены, что какой-нибудь Кхар или катардские бандиты не тронут за это время их самих.

— Курган, да? — проговорил Словотский, переходя на более легкую тему. — По-моему, тут это зовется просто холмом.

— Ну, так мы научим их верному слову.

Словотский засмеялся.

— Ты просто кладезь премудрости, Карл. Не могу не признать, что ты знаток мировой истории…

— Уволь. Никогда не специализировался в истории. Слишком много труда. Меня тянуло к наукам неточным: если в голове хоть что-нибудь есть, в них всегда можно преуспеть.

— А как же с инженерией? Когда мы познакомились, ты ведь собирался быть инженером-электронщиком.

— Только один семестр. Я был молод и честолюбив. Слишком много труда. Я поспешил перейти на общественные науки. Изучать электорат куда проще, чем электронику.

Решетки ворот внешней стены, скрипя и скрежеща металлом о металл, поползли вверх.

Оттуда выехал отряд из пятидесяти вооруженных воинов. Они рысью направились к Карлу и его людям.

— Внимание, ребята, к нам гости. — Карл сказал это по-английски и повторил на эрендра для Бералин и Валерана с его отрядом. — Будем надеяться, скороходы барона Тирнаэля успели доставить известие. Не хотелось бы, чтобы нас приняли за врагов.

Он снова поймал себя на том, что ждет цинично-хвастливого замечания Чака. Чак сказал бы что-нибудь вроде: «Им же хуже будет, кемо сабе».

Черт тебя побери, Чак, подумал он, кто сказал, что ты должен встать и умереть во имя мое?

— Отзовись, Карл. Мне вернуться за Бералин?

— Нет. Отъезжай и оставайся с ней. Подъедете оба по моему зову. Я должен убедиться, что эти парни намерены говорить, а не драться. Ее лицо — наш пропуск. Я не хочу, чтобы его попортили.

— Понял. Еще только вот что. Твой нрав время от времени вырывается из-под контроля. Ты у нас существо взрывное — так вот постарайся держать себя в руках. Бералин говорит — Пирондэль не жалует нравных.

— Закончи предложение.

— Ладно. — Словотский улыбнулся. — Пирондель не жалует нравных людей. Ну ты и зануда!..

Князь Хаффрен Пирондэль не понравился Карлу с первого взгляда.

И вовсе не потому, что князь без всякой причины более часа продержал его в приемной, и не потому, что стража вежливо, но твердо потребовала от него и Уолтера оставить мечи, прежде чем допустила их в зал.

Первое было ненужной, хотя и понятной, попыткой сразу поставить их на место; второе — вполне объяснимой, учитывая обстоятельства, подстраховкой. Здесь случай был совершенно иной, чем с Дарой: сейчас было вовсе не надо наступать на любимые княжеские мозоли.

Так что дело было не в этом. Тогда в чем же? Карл наморщил лоб. Князь не нравился ему не потому, что принял их в просторном пустом зале лишь с одним креслом, занятым грузным Пирондэлевым телом — еще один способ князя задрать нос.

Князь не нравился Карлу и не потому, что его телохранители с взведенными арбалетами стояли на расстоянии едва ли не вытянутой руки от Карла, привычно-настороженно глядя на него и Уолтера. Совсем наоборот: после этого Карл сильно зауважал Пирондэлеву стражу. Дома, на Той Стороне, кое-кто смеялся над чувством долга и честью. Здесь же, очевидно, это было тем единственным, что заставляло гвардию Пирондэля до сих пор сохранять ему верность. Блокада пока не замкнулась. Те, кто хотел, мог бежать на запад.

Те, кто оставался с Пирондэлем, не мог ожидать, что Бим победит в войне — против войска, вооруженного ружьями Работорговой гильдии, ему не выстоять.

Почему же они ждали подхода холтских армий?

Потому что присягнули на верность князю Пирондэлю — и были верны своим клятвам.

Возможно, дело именно в этом. Пирондэль не выглядел достойным подобной верности — развалившийся на троне, облаченный в пурпур и золото толстяк с серебряной короной на тщательно, волосок к волоску уложенных маслянистых черных кудрях.

Возможно, Карла раздражала ненужная официозность, эта украшенная каменьями корона вместо простого повседневного обруча.

И — Карл это знал — его раздражало то, как льнула Бералин к своему князю, то и дело прерывая его и что-то нашептывая в самое ухо. Нет, это не было предательством, даже если и выглядело таковым. Бералин ничего не должна Карлу. Это не сбежавшая Тэннети.