Майкл Роэн - В погоне за утром

– Может быть, очень много, сэр. Видите ли, это не произвольно… э-э… размазано; на ней определенно прослеживается какой-то рисунок. Не письменность или что-то в этом роде, но… знаки, как мне кажется. Хотя мы еще не знаем, что они означают. Вообще-то я хотел, чтобы вы взглянули на них еще раз – весь персонал – до того, как их сотрут; для кого-то они могут что-то значить, никогда нельзя знать наверное. В особенности, там есть один, на нем что-то… еще. Мы можем начать с него – четвертый этаж слева.

Все головы повернулись в одном направлении – ко мне.

– Похоже, это твоя неделя, Стив, – вздохнул Барри. – Пошли? И вот что, Джемма, солнышко, скажи, пожалуйста, Джуди, чтобы дала знать уборщицам, что они могут скоро приступать.

Мы столпились в моем офисе. Дэйв был уже там, сидя на перевернутом шкафчике и куря одну сигарету за другой, чтобы задушить вонь, но безуспешно. С различными возгласами, выражающими отвращение, мы собрались вокруг сержанта, осторожно поворачивавшего мой компьютер то в одну сторону, то в другую.

– Никаких предположений? Ну, хорошо. А как насчет этого?

Полиция предупредила нас не притрагиваться к компьютерам, но нам не требовалось предупреждения. Я не особо приглядывался к тому, что там висело. Даже сейчас это выглядело, как еще немного грязи, пучок измятых перьев, слепленных вместе какой-то гадостью, прямо в центре экрана. Я взглянул на сержанта и покачал головой.

– Странно, – сказал он. – Вы единственный, кому они оказали такую честь. И это не просто дерьмо, по-видимому, это кровь, причем совсем свежая. Но смешанная с чем-то – с каким-то порошком, как думают ребята. В лаборатории скажут точно.

Мы смотрели на эту отвратительную дрянь в тревожном молчании, читая мысли друг друга. Кровь? Откуда? Животного? Или человека? Затем в наши мысли ворвался новый голос, негромкий и вопрошающий.

– Сар! Простите, сар! – на всех лицах появились улыбки облегчения, и мы благодарно обернулись. Это была начальница наших уборщиц, жизнерадостная пухлая особа лет пятидесяти с лишним, само спокойствие и материнское добродушие. В окружавшем нас разгроме она казалась воплощенным противоядием.

– О, миссис Макзи, – рассеянно начал Барри, – мы ужасно извиняемся, что нам пришлось притащить сюда вас и ваших девушек! Но вы видите…

– А, все в порядке, сар! – сочувственно отозвалась миссис Макзи. – Оно, конечно, ужасно, а? Но мы все отскребаем на славу, вот увидите! А теперь где вы хотите, чтоб мы… – она замолчала, вернее – задохнулась; сначала я подумал, что от этой дешевки – сигарет Дэйва, потом – что у нее начался сердечный приступ. Ее глаза вылезли из орбит, из горла вырвался не звук, а тихий странный хрип, одной рукой она схватилась за свой халат. Второй рукой она сделала движение, словно хотела поднять ее, но потом рука безвольно упала. Я изумленно уставился на нее, так же, как и остальные; но когда я встретился с ней взглядом, ее глаза словно затянула пелена.

Клэр тронула пожилую женщину за руку, и та вздрогнула:

– Миссис Макзи! Вы хорошо себя чувствуете?

– В чем дело, дорогуша? – мягко спросил сержант, но вопрос все равно прозвучал как требование. Она отвела затуманенные глаза, но сержант продолжал настаивать: – Вы что-то увидели? Что-то, что вы узнали? Кто-то оставил знак… это кто-то, кого вы знаете? Может, вы тогда захотите нам рассказать об этом? – Судя по всему, миссис Макзи хотела чего угодно, только не этого. – Давайте же, дорогая! – В голосе сержанта зазвучали едва заметные угрожающие нотки: – Вы же знаете, что придется – рано или поздно.

Барри бросил предостерегающий взгляд на сержанта, но было уже поздно. Уборщица подняла глаза на полисмена, и ее лицо замкнулось, как капкан для крыс:

– О чем это вы толкуете? – резко спросила она. – Хотите сказать мне в лицо, что я это сделал? Что я связан с этими, кто это сделал?

Барри распростер руки:

– Миссис Макзи, ну, конечно, нет… вас здесь все знают…

– Не позволю никому сказать мне, что я такое натворил, – упрямо и чуть пронзительно заявила уборщица. – Я уважаемая женщина, мой муж был проповедник, а я дьяконша! Сколько я на вас работаю? Пять лет, вот сколько! Я не буду стоять и смотреть, как этот мальчишка говорить мне, что я имею отношение к таким грязным вещам, как ОБЕЙЯ… – Она явно сказала слишком много. И попыталась проглотить последнее слово, но мы все услышали его. Миссис Макзи раздраженно фыркнула, затем повернулась на каблуках и зашагала прочь. Она могла бы показаться смешной на своих толстых, коротких, как у куропатки, ножках, но для этого у нее был слишком серьезный вид. Я быстро обменялся взглядом с Клэр; та кивнула и поспешила вслед за миссис Макзи.