Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

— Как улов? — спросил я у толстяка, которому велел пошарить в карманах убитых.

— Не густо. — Он протянул мне шапку с монетами и безделушками.

— Возьми сколько нужно, чтобы покрыть убытки.

— Вам, ребята, эти цацки нужнее, чем мне.

— Ты лишился фургона с упряжкой, не говоря уже о собаках. Возьми сколько надо. Я в любой момент могу ограбить кого-нибудь, кто придется мне не по душе. — Никто не знал, что я стащил кошелек у Шеда. Его вес меня приятно поразил. Это будет мой тайный резерв. — И пару лошадей себе оставь.

Толстяк покачал головой:

— Не хочу, чтобы у меня нашли чужих коней, когда все утрясется и принц начнет искать козлов отпущения. — Он взял несколько серебряных монет. — Этого мне хватит.

— Ладно. Ты сховайся на время в лесу. Госпожа непременно пожалует сюда. А она еще хуже Хромого.

— Хорошо.

— Ведьмак! Если не хочешь копать, иди приготовь лошадей. Живо!

Я подозвал к себе Молчуна. Мы оттащили Хромого под тенистое дерево напротив гостиницы. Молчун перекинул через сук веревку. Я затолкал змеиные глаза Хромому в глотку. Потом мы подвесили его. Он плавно покачивался в холодном лунном сиянии. Я разглядывал его, потирая ладони.

— Долго же ты нас морочил, приятель. Но в конце концов попался.

Десять лет я мечтал увидеть его мертвым. Он был самым бесчеловечным из Взятых.

Ко мне подошел Аза:

— Всех похоронили, Костоправ.

— Хорошо. Спасибо за помощь. — Я повернулся к сараю.

— Возьмите меня с собой!

Я рассмеялся.

— Ну пожалуйста, Костоправ! Не бросайте меня здесь одного…

— Как хочешь, Аза. Только не думай, что я буду тебе нянькой. И не пытайся больше нас надуть. Что-нибудь замечу — убью на месте.

— Спасибо, Костоправ.

Он побежал вперед и поспешно забрался на коня. Одноглазый посмотрел на меня и покачал головой.

— По коням, ребята! В погоню за Вороном!

Мы скакали во весь опор, но не успели отъехать от гостиницы и двадцати миль, как что-то шарахнуло мне по мозгам, словно кулаком. Золотистое облачко излучало ярость:

— Ты исчерпал мое терпение, лекарь!

— А ты мое исчерпала уже давно.

— Ты пожалеешь об этом убийстве!

— И не подумаю! Я всегда буду вспоминать о нем с радостью. Это единственное доброе дело, какое я совершил по эту сторону моря Мук. Иди ищи зародыши черного замка. А меня оставь в покое. Мы с тобой в расчете.

— О нет! Ты еще услышишь обо мне. Как только я захлопну последнюю дверь за своим муженьком.

— Не искушай судьбу, старая ведьма! Я готов выйти из игры. Но если будешь ко мне приставать — я изучу теллекурре.

Это был удар ниже пояса.

— Спроси у Шепот, что она потеряла в Облачном лесу и надеялась отыскать в Медополе. А потом подумай, как может воспользоваться этим рассерженный Костоправ, если он знает, где найти то, что она потеряла!

Госпожа испарилась, оставив мне на память минутное головокружение.

Я обнаружил, что мои спутники недоуменно косятся на меня.

— Только что попрощался со своей подружкой, — объяснил я им.

Аза потерялся в Тряске. Мы остановились там на денек, чтобы передохнуть перед следующим марш-броском, а когда пришла пора выступать, Аза как в воду канул. Никто не дал себе труда его искать. От имени Шеда я пожелал ему удачи. Хотя, судя по его прошлому, удача вечно поворачивалась к нему спиной.

Госпожа, как выяснилось, не распрощалась со мной окончательно. Три месяца спустя после гибели Хромого, когда мы набирались сил, готовясь одолеть последнюю горную гряду, лежавшую между нами и Трубой, золотистое облачко навестило меня опять. На сей раз Госпожа была настроена не так воинственно. Я бы сказал, она держалась чуточку насмешливо.

— Привет, лекарь! Тебе, возможно, интересно узнать — хотя бы для Анналов, — что с угрозой черного замка покончено. Я нашла и уничтожила все семечки до единого. — Насмешка в ее голосе стала еще явственнее. — Теперь мой муженек может восстать из могилы, только если его эксгумируют. Он отрезан от мира и напрочь изолирован от своих сторонников. Курганье охраняет постоянный гарнизон.

Я не нашелся, что ей ответить. Именно этого я и хотел, надеясь, что у нее достанет сил справиться с Властелином, ибо Госпожа все-таки была меньшим из двух зол и, как я подозревал, сохранила в душе искру света, не дававшую ей полностью погрузиться во тьму. На моей памяти она не раз удерживалась от жестокости, когда могла себе ее позволить. Возможно, если ей перестанет грозить ежедневная опасность, светлая сторона ее души возобладает над мрачной.