Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

- Это музыка моей родины. (Ну, загнул! - хихикнул про себя господин Гольдберг, - Англо-еврейско-негритянский джаз - музыка его родины!) Ее играют, когда хочется отрешиться от всего и хоть на какое-то время не думать ни о чем, кроме звуков.

- Если бы такую музыку играл какой-нибудь трубадур, я бы признала ее и удивительной, и чарующей. Но в исполнении могучего рыцаря! - Графиня требовательно сверкнула глазами, словно настаивая на немедленном ответе. Причем, желательно, оправдательного свойства. Но тут же не выдержала и продолжила сама. - Разве не музыка сражения должна услаждать слух воина? Разве не являются образцом для каждого, держащего в руке меч, грозные стихи поэта-рыцаря? Леди сжала маленький кулачок и с воодушевлением продекламировала:

Мне пыл сражения милей

Вина и всех земных плодов.

Вот слышен клич: "Вперед! Смелей!"

И ржание, и стук подков.

Вот, кровью истекая,

Зовут своих: "На помощь! К нам!"

Боец и вождь в провалы ям

Летят, траву хватая,

С шипеньем кровь по головням

Бежит, подобная ручьям [4]

- Разве не таковы стихи настоящего рыцаря? - Графиня вновь воткнула потемневший взгляд в переносицу Капитана. - И разве не музыка веселого пира и яростной битвы более пристойны мужу войны? Разве сможет он, размягчив сердце нежными звуками ваших удивительных напевов, раздавать смертельные удары недругам или недрогнувшей душой принимать их, когда придет и его смертный час?

Все, Капитан попал! Господин Гольдберг тяжело вздохнул и приготовился к неприятностям. Только литературно-художественных диспутов им для полного счастья и не хватало. Интересно, как этот на коленке деланный музыкант собирается выкручиваться из-под пресса своей средневековой критикессы?

И тут Капитан удивил почтенного историка второй раз. Он неспешно вставил флейту в чехол из мягкой коричневей замши, столь же неспешно убрал чехол с флейтой в седельную сумку и заговорил.

- Вы молоды, графиня. И, как это бывает в молодости, дух отваги наполняет ваше сердце, пусть даже и бьется оно в груди женщины.

Господи, - подумал про себя почтенный историк, - когда же это он успел так навостриться в латыни? Ведь прошла всего неделя... А Капитан, тем временем, продолжал.

- И вот, вы полагаете, что быть отважным героем, царящим на поле битвы и сеющим смерть вокруг себя - это лучшее, что может случиться с благородным человеком, не так ли?

Короткий кивок леди Маго подтвердил, что все так и есть.

- Графиня, поверьте человеку, который старше вас в три с лишним раза, человеку, который много убивал и не раз лишь чудом избегал гибели. На свете есть сила, намного более могущественная, чем смерть.

Правая бровь леди Изабеллы изогнулась, изображая вежливое любопытство.

- Эта сила - любовь, о которой поет моя музыка...

Неуловимое движение все той ж брови, и любопытство превратилось в откровенный скепсис. Впрочем, господина Дрона он ничуть не смутил.

- Позвольте мне рассказать историю, которую я услышал когда-то от своего отца. - Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил. - Когда-то в ...э-э-э, в нашем королевстве произошел мятеж. Восставшие убили короля и его семейство, а многие приближенные к трону вельможи убежали или были изгнаны из страны. Вместе с одним из них в соседнее королевство прибыла его дочь. Ее звали Татьяна.

- Необычное имя, - соизволила, наконец, вымолвить хоть что-то госпожа графиня, - хотя в Индии, вероятно, можно встретить еще и не такие.

- О, да, - подтвердил Капитан, - продолжая рассказ. - Молодая, красивая, утонченная, получившая превосходное образование, Татьяна воистину служила украшением сословия высшей знати, что сумело убежать из нашей страны и устроилось в соседнем королевстве. А, между тем, буря мятежа в нашей стране утихла, жизнь потихоньку вернулась в нормальное русло, появились новые поэты, музыканты, ученые. Многие из которых нередко посещали соседей.

Господин Гольдберг оглянулся вокруг и обнаружил, что и святые отцы, и воины охраны, затаив дыхание, прислушиваются к рассказу, боясь упустить хоть слово. Ну да, информационное голодание. Новостей так мало, что любая новая информация - на вес золота. Да что там воины охраны, ему самому вдруг стало ужасно любопытно, как сумеет почтенный предприниматель донести до средневековой публики историю любви Владимира Маяковского к Татьяне Яковлевой, ведь речь, судя по всему, шла именно об этом. А господин Дрон, тем временем продолжал сплетать ткань своего рассказа.