Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

. И уж, конечно же, нажмет на все рычаги, дабы добиться избрания Бонифация Монферратского вождем похода.

- Ага, - сообразил, наконец, мессер Орсеоло, - а мы тут вроде бы и не причем.

- Ну, конечно, - уже просто ликовал мессер Фальер. - Предложенный ход блестящ во всех отношениях! Первое: кандидатуру маркграфа легко продавить и среди рядового рыцарства (этим займутся люди мессера Сельвио), и среди знатных сеньоров (здесь все сделает король Франции).

Второе, - мессер Фальер отогнул второй палец, - чтобы выдвинуть Бонифация, нам и делать-то ничего не нужно, достаточно легкого намека Филиппу Швабскому. Дальше он уже сам упрется как наваррский бык.

И, наконец, третье, - еще один палец оратора победно воткнулся в воздух. - Избрание маркграфа Монферратского будет крайне негативно воспринято французскими графами. И они еще о-о-о-чень подумают, стоит ли им вставать под знамена такого предводителя. А это как раз то, что нам и нужно... Предполагаемое изначально число воинов точно не наберется.

- Итак, - резюмировал оратор, - Бонифаций Монферратский идеальная кандидатура со всех сторон, какую ни возьми!

- Милейший Джовани, - негромким голосом произнес Энрико Дандоло, - благодарю вас за блестящий анализ. И хочу добавить к нему еще лишь один пункт. Не следует забывать, что еще один брат Бонифация, Ренэ, восемнадцать лет назад женился на Марии, дочери византийского императора Мануила Комнина.

Этот брак дал ему титул Кесаря [6]

и очень неплохое приданное, Солунь, - дож цинично усмехнулся, - второй после Константинополя город Византийской империи. Смещение Комнинов и появление Ангелов на троне лишило Ренэ столь завидного приданого. Однако Бонифаций вполне серьезно считает себя его наследником. И, соответственно, точит зубы на византийскую Солунь.

- А это значит, - завершил за дожа никак не успокаивающийся мессер Фальер, - маркграф с большим пониманием воспримет наши предложения относительно изменения целей похода!

- Ага, то есть, поведет войско вместо Иерусалима на Константинополь! - чуть ли не возопил мессер Орсеоло, до которого наконец-то дошла вся красота замысла Дандоло.

- Да, мессер, - подтвердил дож, - но это уже третий этап нашего плана.

- А чего тут-то уже планировать? - удивился Орсеоло. - Не можешь расплатиться по контракту - отрабатывай. Если ты рыцарь - иди и воюй, где тебе кредитор скажет. Вроде все понятно...

- Увы, мессер, - вступил в обсуждение молчавший до сих пор Флабьянико. - Если бы все было так просто! Начнем с того, что грубо и бестактно поставленный в безвыходное положение, благородный рыцарь запросто может расплатиться с кредитором хорошим ударом меча, развалив того от плеча до пояса. А если таких рыцарей несколько тысяч?

- Поэтому мы будем действовать аккуратнее, - продолжил мысль мессера Флабьянико старый дож. Гроза уже миновала, уползая в сторону моря, но острые струи дождя, бросаемые порывами ветра, по-прежнему молотили в оконные стекла. - Мы будем ждать оплаты столько, сколько потребуется. - Дож улыбнулся. - Мы даже будем кормить всю эту ораву, ну, может быть не слишком сытно, но будем.

- Мы позволим им снести все свое золото и серебро на берег и сколь угодно долго вытрясать друг из друга недостающие для оплаты деньги. - Дож мечтательно улыбнулся.

- Мы позволим им послать гонцов по всей Европе со слезными просьбами помочь святому делу. Нет, мы не будем торопиться...

- Пройдет год, может быть чуть более, - теперь уже мессер Дандоло смаковал предстоящее действо, - а недостающие средства так и не будут найдены. Кто-то не выдержит бесконечного сидения на месте и отправится домой - мы не будем препятствовать этим достойным воинам. Кто-то найдет способ переправиться через море самостоятельно, и этих храбрых людей мы тоже не станем удерживать на месте. Да и как бы мы смогли?

- И вот минуют все оговоренные договором сроки выплат. - Дож чуть ли не урчал от плотоядного удовольствия. - Войдет в силу пункт нашего договора о неустойке, выплачиваемой в случае невозможности одной из сторон выполнить свои обязательства. Начнут накапливаться проценты. - По глазам присутствующих было видно, что они полностью разделяют чувства мессера Дандоло.

- И вот тогда, когда бурление в войске дойдет уже до опасного предела, мы смиренно попросим воинственных пилигримов... смиренно попросим! - с нажимом повторил дож, глядя в возмущенные глаза мессера Орсеоло, - в счет уплаты набежавших процентов помочь нам вернуть несправедливо отнятое у нас добро.