Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

За стойкой стояла величественная распорядительница гостиницы – представительная женщина средних лет, одетая в платье, сшитое, казалось, из той же ткани, что и шторы. Цвет был, по крайней мере, точно таким же. Шея ее была украшена бусами из неровного жемчуга, а уши – крупными серьгами из малахитовых камней размером с ноготь большого пальца. На ровно покрытом пудрой лице лежал нарисованный румянец, и надменное, снисходительное выражение – тоже будто нарисованное. Наиболее любопытной деталью ее облика Ярину показалась прическа с буклями, башней поднимающаяся на высоту чуть ли не еще одной головы, выглядевшая словно склеенной: ни один волосок не шевелился, вместо этого вся конструкция колыхалась, как единое целое.

– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Ярин.

– Что вам угодно, молодой человек? – ледяным тоном ответствовала распорядительница.

– Я хочу снять у вас номер.

– Номер? – бровь женщины поползла вверх, когда она как следует рассмотрела деревенский наряд Ярина, – а у вас есть направление?

– Какое направление?

– Ну какое, обычное направление. Вы прибыли в Церковь по какому-то делу? – имелась в виду, конечно, Церковь Равенства.

– Нет.

– А кто вас тогда отправил в нашу гостиницу? – спросила женщина слегка раздраженным тоном.

– Никто не отправлял… Я вышел из поезда, смотрю – гостиница. Взял и зашел, – удивленно ответил Ярин.

Из глубин холла раздался смешок. Секунду распорядительница выглядела пораженной:

– Как это – взял и зашел? Это же гостиница ! Впрочем, – оправилась она, и лицо ее вновь обрело непоколебимо-каменные черты, – неважно. Мест нет, молодой человек.

– Но зачем тогда вы спрашивали меня про направления?

– Мест нет!

– Слушайте, я не нищий, у меня есть деньги, я могу заплатить за номер, вот, смотрите…

– Уберите свои деньги, – резко сказала женщина, замотав головой. Букли на прическе заколыхались, как змеи, – говорю же вам, мест нет! Нету!

Ярин растерянно вышел из гостиницы. Вот тебе и равенство… Что, если он бедновато одет и приехал из деревни, то ему и в отеле не поселиться? Или дело в чем-то еще? Лорель сидел на перилах лестницы и болтал ногами.

– Я ведь говорил тебе, – мягко сказал он. – Странный ты. Думал, вот так легко можно взять и поселится в гостиницу?

– Думал, что да, – растерянно признался Ярин.

– Странный ты, – повторил эльф, – ну что, пойдем в Крестьянский Приют? Можешь, конечно, попытаться в других гостиницах, но вряд ли ты чего-нибудь добьешься.

– Нет, спасибо, я тебе верю, – ответил Ярин. Теперь уж точно верю. Интересный здесь, однако, город.

Они шли по проспекту Латаля, по улицам имперской застройки, куда более красивой, чем в Сталке – здесь царили воодушевляющие, возносящиеся вверх формы, с подчеркнутыми вертикальными линиями, башнями и колоннами то тут, то там. Людей на улицах было немного – все были заняты работой во благо Империи. Лорель и Ярин прошли через вокзальную площадь, мимо городской ратуши и главной резиденции Ордена, и остановились перед зданием Академии Чародейства, которое одним своим видом внушало почтение к магическим искусствам. Фасад украшали барельефы бородатых старцев – прославленных волшебников чудотворцев, некогда работавших в Академии.

– Зайдем посмотреть? – попросил Ярин.

Лорель кивнул. Они вошли в приемный зал Академии, полюбовались высокими потолками, вездесущей лепниной и картинами, изображавшими будни волшебников, и, между делом, нашли записку, объявляющую, что следующее испытание для претендентов состоится через два дня. Будущим чародеям следовало подготовить этюд, отражающий уровень их мастерства и изобретательности. Повезло, – подумал Ярин, – всего два дня, и я начну учиться волшебству по-настоящему . Этюд его не совершенно не пугал – Орейлия не раз и не два повторяла, что у него большие способности, и он уже знает гораздо больше, чем студент, проучившийся в Академии один-два года. За два дня он наверняка что-нибудь придумает.

Покинув стены Академии, парни двинулись прочь из старого города, и уже через пятнадцать минут дошли до крепостной стены. Некогда Назимка заканчивалась прямо здесь, но теперь стена лишь отделяла центр города от новостроек и ремесленных цехов. Подобные стены считались с Империи пережитком старины, и были снесены в большинстве городов, однако закаленные Тролльими войнами северяне рассудили, что хорошая, прочная стена лишней в хозяйстве не будет.