Лина Тимофеева - Ожерелье Онэли

Около жаровни стояло странное существо, маленькое, значительно ниже принца. Густой и длинный голубовато-зеленоватый мех покрывал всего хозяина, только стоячие волчьи ушки да слегка выступавший носик были белые. Глаза хозяина комнаты были круглыми, большими и черными. Тяжелые и мощные передние лапы были сложены на груди, и пальцы на них были похожи на человеческие, только очень большие и с длинными когтями. Лоб Хельви покрылся испариной от ужаса. Сражаться не было сил, но он не переставал надеяться, что это только сон. Ведь он замерзал в овраге, в ужасном овраге, где не было ни одного живого существа, даже эха, — откуда же было взяться этому? Что-то зашуршало, и потерявший на секунду сознание принц почувствовал, как кто-то бережно приподнял его голову и, прижав к губам какую-то посудину, влил в рот несколько капель горькой вяжущей жидкости. Дрожь и испарина прошли, и Хельви опять открыл глаза.

Хозяин снова стоял около жаровни, в его лапах была зажата небольшая глиняная чашка. Он внимательно разглядывал человека.

— Кто ты? — слабым голосом спросил Хельви.

— Я счастлив приветствовать благородного принца Хельва, — неожиданно звонким и приятным голосом ответил «крот». — Меня зовут Фабер Фибель элб Бетель. Я простой свельф. Для меня большая честь оказать гостеприимство принцу королевских кровей, ням-ням.

— Свельф… — пробормотал Хельви, но тут новая мысль осенила его. — Я говорю?! Я могу говорить!

— Это было очень простое заклинание, и мне удалось его снять.

Хельви медленно сел на топчан. Фабер Фибель, присвистывая, поставил чашку на полку. В разговоре свелъф не свистел, но как-то странно причмокивал. Хельви увидел, что его меч надежно привязан к ножнам какой-то блестящей веревочкой.

— Как я здесь оказался?

Свельф посмотрел на Хельви, и его черные глаза блеснули.

— Мне кажется, что благородный принц Хельви должен был бы сперва поблагодарить Фабер Фибеля за спасение и за возвращение речи, ням-ням.

— Спасибо, — растерялся Хельви.

— Я нашел тебя в Волчьем овраге. Ты был еще жив, но дышал совсем слабо. Поэтому я быстро перенес тебя в дом. Я мог бы оставить тебя там, но ты мне ничего плохого не сделал, да и интересно стало, что ты за человек. Когда-то здесь тоже жили люди, много людей, очень интересно, — свельф полез куда-то в полки.

— Волчий овраг? — Хельви должен был признаться, что слышал это название в первый раз. — Разве мы не в Тихом лесу?

— Да-да, в Тихом лесу, так вы называете этот лес, называли его давным-давно, — поддержал беседу свельф. — В самой чаще. Что же ты здесь делал, принц? Я кое-что понял из твоего бреда — ты немного бредил во сне, но знаю все еще недостаточно.

С этими словами свельф протянул Хельви другую чашку с белой мутноватой водицей и присел около жаровни на низкой скамеечке. Хельви сделал глоток, приятная легкость и сила разлились по его телу, и он, удивляясь себе, легко и даже спокойно рассказал обо всем свельфу. По тому, как слушал Фабер Фибель, Хельви понял, что ему уже определенно что-то известно, хотя свельф слушал очень внимательно, слегка поводя своими белыми ушками. Хельви пришло в голову, что, пожалуй, мордочка у Фабер Фибеля даже симпатичная. И вообще, свельф вызывал необычайно сильное доверие. Когда Хельви закончил свою историю, хозяин соскочил со скамеечки и буквально забегал по комнате. Принц залпом допил странную воду.

— Очень, очень интересно, — наконец более-менее разборчиво забормотал свельф. — Мудрые, как всегда, решили перестраховаться… Что же ты собираешься теперь делать, принц?

— Я не знаю. Может быть, выберусь из леса, найду Шоллвет.

— Шоллвет? Во-первых, неизвестно, найдешь ли ты ее. Ну хорошо, с моей помощью, может, и найдешь. Но откуда ты знаешь, что тебя там ждет, ням-ням? Тебя предупредили, что при малейшей попытке бежать ты будешь убит. Не удивлюсь, что сейчас вокруг Шоллвета рыскают королевские стрелки. Да и твои «друзья», думаю, времени не теряют. И неужели тебе, в конце концов, так хочется запереть себя в столь юном возрасте в Ронге?

Хельви не знал, что и отвечать. В словах свельфа был смысл.

— Но у меня нет выхода. Мудрые не оставили мне выбора!

— Мудрые, ням-ням? Подумай: они оставили тебе жизнь — зачем? Ведь много проще было убить тебя. Думаю, твоему брату, королю Оме, они так и сказали: ты мертв. Твоя смерть сразу решала столько вопросов, спасала столько жизней. Но они оставили ее тебе, и не верится, что они сделали это без умысла. Вот уже триста двадцать лет Совет Мудрых приговаривал королевских детей к смерти, так что о жалости говорить не приходится. Ты меня слушаешь?