Грэм Тейлор - Повелитель теней

Все трое быстро взобрались по ступеням и бросились в лес. Рафа прокрался вдоль стены к воротам. Он знал, что сейчас окажется совсем рядом с тем местом, где стоит, ожидая, Пиратеон. В эту минуту из двери дома выскочил глэшан и со всех ног ринулся через лужайку к Пиратеону. Рафа выхватил Керувима из тайника в стене и побежал назад к лесу.

Случайно Демьюрел бросил взгляд на пророчицу-руку на акациевой колонке и увидел, что она совсем потускнела.

– Керувим исчез! – закричал он. – Быстрее! Догоним их!

– Мой дорогой Демьюрел, вам потребуется много жизней, чтобы понять. Пусть идут куда хотят, скоро они будут найдены. Принесите Азимут, она скажет нам, куда они убежали.

Ранним утром три утомленных путника с трудом преодолевали последнюю часть пустоши Хоскер-Мур, чтобы взглянуть с высоких скал, окружавших город Уитби, на морской залив.

Они то бежали во всю прыть, то шли, едва передвигая ноги, спали то просто в кустарнике, то на сеновалах, и всегда один из них оставался на страже – они опасались преследователей. И вот наконец они добрались до цели, и Керувим по-прежнему с ними. С рассветом ночные страхи покинули их; только яркое свечение неба на севере оставалось единственным знаком, что все идет не совсем так, как следовало бы, и что власть Пиратеона еще сильна.

Порт был буквально забит всякого рода парусниками, от огромных, каких Томасу никогда еще не доводилось видеть, до совсем крошечных, так что им нипочем, думал Томас, не добраться даже до Бейтауна, не говоря уж о континенте или о Лондоне. Корабли стояли впритирку друг к другу, занимая всю акваторию порта, так что между ними воды почти не было видно. В слабом предутреннем свете они казались черными бревнами, обломками, занесенными в гавань недавним приливом. Запах дыма и жареной сельди вселял надежду, что их путешествие близится к концу. Он напомнил им, что они голодны, и отвлек мысли от мучительного страха, терзавшего их всю ночь напролет. Легкие спирали дыма подымались из труб домов, теснившихся по склону холма, на вершине которого возвышалась над городом каменная церковь. Позади церкви над линией горизонта виднелись осыпавшиеся руины старинного аббатства. Томас разглядел крышу лечебницы, куда увезли его маму после пожара. Ему не у кого было узнать, жива ли она. По сути, он предоставил заботиться о ней кому-то другому, кто будет при ней, он же, по своей человеческой слабости, так и не сумел там побывать. Он смотрел на красную черепичную крышу и думал о ее судьбе, но даже сейчас у него не было времени навестить ее.

– Если мы доберемся до церкви, то, может быть, отыщем того человека, о котором нам говорил Риатама, – сказал Томас, когда они покинули вересковую пустошь и впервые ступили на крутую мощеную тропу.

– Не думаю, чтобы человек, которого мы ищем, мог оказаться в этом месте. Знаю по собственному опыту, что для здешних служителей церкви карман куда важнее души и фантастические их суеверия куда важнее для них, чем слова Риатамы, – серьезно сказал Рафа. – Тот, кого мы ищем, сам найдет нас, и будет он не таким, каким мы ожидаем его увидеть. Мы должны быть очень осторожны: Пиратеон не позволит нам уйти так легко.

Они шли вниз по узкой тропе вдоль крутого берега, через закоулки и крохотные дворики рыбацких коттеджей, пока не оказались неожиданно на базарной площади. Еще десяток шагов по мирным закоулкам, и они вышли на шумную улицу. Одуряющие запахи улицы с ее прилавками, где торговали рыбой, мясом и хлебом, сразили их. Дорога к церкви была вся забита людьми, которые грубо толкались, не давая Томасу, Рафе и Кейт пробиться сквозь толпу.

Они протискивались к трактирчику «Грифон», Кейт держалась за локоть Томаса. Так они преодолели последние несколько шагов до входа в трактир. Вывеска над дверью покачивалась под легким утренним ветерком, белая лошадь сплеталась с золотым грифоном, раскачивавшимся взад-вперед.

Оказавшись внутри заведения, они поспешили сесть за столик поближе к огню. Зала была почти пуста. Три старика с глиняными трубками в зубах дымили, как белые кастрюли на каминном крюке. У стариков на троих была огромная кружка пива и половина буханки хлеба, кружку они по очереди передавали друг другу, изредка поглядывая на Рафу. За стойкой молодая толстушка все время передвигала тарелки с одного конца стойки на другой и обратно. Длинное, вдоль стены, окно на уровне улицы пропускало в помещение золотистое сияние облака, отражавшееся от свежевыбеленного узкого коридора.