Кассандра Клэр - Город священного огня (др. перевод) (ЛП)

В конце концов, Тай рухнул в кровать, хотя и не спал, пока Ливви, спокойная, как и всегда, не легла рядом с ним и не положила свою руку на его забинтованную. Теперь он уснул, повернувшись к своей сестре, голова его покоилась на подушке. Только когда Тай спал, можно было увидеть, насколько необыкновенно красивым ребенком он был: темные боттичеллевские кудри и тонкие черты лица, злость и отчаяние, сглаженные усталостью.

«Отчаяние», – подумала Эмма. Подходящее слово для одиночества в криках Тавви, пустоте в самом сердце, злости Тая и жутком спокойствии Ливви. Никто в десять лет не должен испытывать отчаяние, но она полагала, что больше никак невозможно описать словами то, что пульсировало в ее крови, когда она думала о своих родителях, с каждым ударом сердца звучала скорбная литания: «Погибли, погибли, погибли».

– Привет. – При звуке тихого голоса с порога Эмма подняла голову и увидела Джулиана, стоящего у входа в комнату. Его собственные темные кудри, немного более светлого оттенка, чем черные Тая, были взъерошены, лицо бледное и усталое в лунном свете. Он выглядел тощим, тонкие запястья выглядывали из-под рукавов свитера. В руке он держал что-то пушистое. – Они…

Эмма кивнула.

– Уснули. Да.

Джулиан уставился на кровать близнецов. Вблизи Эмма видела кровавые отпечатки ладоней на кофте Джулса, у него не было времени переодеться. Он сжимал большую игрушечную пчелу, которую Хелен нашла в Институте, когда Конклав вернулся на обыски места. Она принадлежала Тиберию, сколько Эмма себя помнила. Перед сном Тай с плачем просил ее. Джулиан пересек комнату и наклонился, чтобы положить ее на грудь своему младшему братику, потом замер, чтобы с нежностью распутать один из локонов Тая, а затем отстранился.

Когда он отодвигался, Эмма взяла его за руку, и он ей это позволил. Его кожа была холодной, как будто он высовывался из окна в ночной воздух. Она повернула его руку и провела пальцем по коже предплечья. Они так делали, когда еще были маленькими детьми и не хотели, чтобы их застали за разговором во время уроков. За много лет они настолько хорошо в этом преуспели, что могли составлять подробные послания на ладонях друг друга, руках и даже плечах сквозь футболки.

«Т-Ы-Е-Л?» – написала по буквам она.

Джулиан покачал головой, все еще глядя на Ливви и Тая. Его кудри торчали клочьями, будто он водил по ним руками. Она почувствовала легкое касание его пальцев на своем плече.

«Я-Н-Е-Г-О-Л-О-Д-Е-Н».

– Жаль. – Эмма соскользнула с подоконника. – Пошли.

Она прогнала его из комнаты на лестничную площадку в коридоре. Это было небольшое пространство с крутой лестницей, спускающейся в главный дом. Пенхаллоу ясно дали понять, что дети могли есть тогда, когда пожелают, но время приема пищи не было установлено, и семейные трапезы, конечно, не устраивались. Все поспешно съедалось за столами на чердаке, с Тавви и даже покрытым едой Дрю, и только Джулс был ответственен за уборку за ними, стирку их вещей и даже за то, чтобы они вообще ели.

Как только дверь за ними закрылась, Джулиан привалился к стене, откинув голову назад и закрыв глаза. Его худенькая грудь под футболкой поднималась и быстро опускалась. Эмма отступила назад, не зная, что делать.

– Джулс? – позвала она.

Он посмотрел в ее сторону. В тусклом свете его глаза были темными, окруженные густыми ресницами. Ей казалось, что он пытается сдержать слезы.

Джулиан был частью ранних воспоминаний Эммы. Родители их клали вместе в ясли, когда они были еще детьми; видимо, она выползала и прикусывала губу, когда падала на пол. Она не плакала, но при виде ее крови Джулиан начинал кричать, пока не прибегали родители. Первые свои шаги они сделали вместе: Эмма, как всегда, первая, за ней Джулиан, решительно повиснув у нее на руке. Тренироваться они начали одновременно, вместе получили свои первые руны: руна Ясновидения – у него на правой руке, а у нее на левой. Джулиан никогда не любил лгать, но если у Эммы возникали проблемы, он лгал ради нее.

И теперь они вместе потеряли родителей. Мать Джулиана умерла два года назад, и было ужасно наблюдать за тем, как Блэкторны это переживали, но в целом это был совсем другой опыт. Это было сокрушительно, Эмма почувствовала разрыв, как они отдалились друг от друга, а потом сошлись в новом другом качестве. Они стали кем-то больше, она и Джулиан, больше, чем лучшие друзья, но еще и не семья.

– Джулс, – снова повторила она и взяла его за руку. Мгновение его холодная ладонь лежала спокойно, а потом он схватил ее за запястье и крепко сжал.