Сергей Дунаев - Приговоренный к жизни

Мой Лорд! Воля твоя — не отвечать, но кажется мне, ты немногим возвеличишь себя таким молчанием. Если есть за что — накажи меня, но только не прячься невидимым котенком в углу. Мне помнится, ты был решительнее — раньше. Они говорят мне, что взять мир — значит отнять его у тебя. Но ведь ты ушел сам — а для чего тогда приходил?.. И верю я, что ты вернешься очень скоро, пусть глупый и наивный Даэмон падет первой твоей жертвой, но только приди, descend on me… Весь этот мир и знать о тебе не знает, какой ты есть на самом деле, только глупый Даэмон это знает. В том его проклятие, в том его вера…

Сны иногда напоминают мне истории с моим участием — очень древние. Возможно, им тысячи лет и больше даже. Я вижу давно пролетевшие сражения, самые смелые планы, рожденные мною верно что в бреду, свои падения и падения тех, кто падал ради меня. Там все — истории древних, уже и легендами позабытые, картины недавнего прошлого, возникновение каких-то непонятных религий, отсюда я вижу все это и мне смешно. Син читает мне сказки про меня, сказки на гэльском. Это ее родной, и она произносит слова с неподражаемой нежностью, что даже зеркала светятся от ее присутствия. Так — целый год, но заклинания прочитаны и они летят из дальних краев ко мне, собирают свои силы, готовясь к войне. Соседи шарахаются при виде Даэмона, им кажется, будто он окружен привидениями. Кругом и вправду что-то неправильное, в воздухе — нездешние сны, окна в подъездах светятся тусклым синеватым светом по ночам, когда лампы выключены. Они рядом, я чувствую это. Я уже могу говорить с ними на их языке, впрочем, теперь-то я знаю, он и мне — родной. Иногда так трудно уснуть, они окружают меня и шепчут. Я не скажу, что, но мне странно на душе от их слов и я поднимаюсь на крышу. Передо мной какое-то красное мелькание, их много, они рядом. Один жест рукой — и они признают Хозяина. Тогда я рисую им знак, от которого замедляется мое дыхание. Я чувствую разряд в воздухе, словно мир качнулся. И тут — новое чувство, будто не чувствуешь, где верх, где низ, где «направо», где «налево». «Ты смог, ты сделал это» — слышу я и понимаю, что достиг настоящей невидимости — даже магическим зеркалам. И тогда вспомнил все, открыв двери в свой потайной мир, куда даже им нет дороги. «Явись миру» — сказали они вослед. Но фиг. Синтия Линда Лауренс вчера предложила мне нечто более интересное, чем пришествие Люцифера.

Например, день рождения лунного зайца какого-нибудь отпраздновать…

А поутру приперся Дэн Родмен, голландская балаболка. С собою он привел «молодого многообещающего» режиссера — Ангуса Айрема. Припоминаю последний фильм этого Ангуса, триумфальная получилась херня, нет слов. (Вообще, кино не люблю — но фильм его увидел совершенно случайно, это верно судьба, опять судьба…) Только посмотреть на него было забавно (на Родмена я не смотрел вовсе) — старомодные очки типа «не забуду Джона Леннона», козлиная такая бородка, придающая всему остальному лицу принципиально идиотическое выражение — но эта ирония в глазах, черт побери, она стоила всего остального! Айрем похож был на огненно-рыжего призрака, и гэльская внешность только прибавляла ему этакого нечаянного очарования пофигиста. О внешности своей такие люди обыкновенно не заботятся, здраво рассуждая, что безнадежно некрасивы. Но было в нем небрежное притягательное не знаю что. К тому же Айрем одет был как беглый душевнобольной, чем окончательно расположил меня к себе — ибо я психов люблю, и сам такой, каюсь.

— Мистер Дэймон, мисс Лауренс, позвольте вам представить вершителя судеб мирового кинематографа — вот он…

— Рад-то как, — я сел, а они все еще стояли, — мистер Родмен, а вам я с безнадежностью повешенного напоминаю, что я зовусь и пишусь Даэмон и никак иначе. Сожалею, но ежели вы и впредь будете меня обижать вот так ни за что, я выкину вас в окно с данного четвертого этажа. И выпил шампанского. Все молчали, привыкая к разговорам Даэмона.

— Вы аристократ, верно? — спросил Айрем с усилием: он еще не освоился в логове Зверя.

— Что изменит мой ответ?

— Видимо, будет означать невозможность моего предложения вам, ведь сословная лестница…

— О, здесь все просто. У меня ведь есть много ответов. Вам как несомненному простолюдину да будет прелюбопытно узнать, что я разумеется имею титул, но, слава Богу (именно Ему) — не английский. Оттого не робейте при мне, ведь по правде говоря на их английскую аристократию мне… (я задумался над глаголом).