Робин Хобб - Корабль судьбы (Том I)

Но когда насильник принялся задирать Малте юбку, к девушке внезапно вернулось самообладание и она вспомнила о том, что у нее в руках по-прежнему находилась пресловутая параша – выплеснутая, но, между прочим, не выполосканная. Малта как могла извернулась и что было силы шарахнула матроса деревянным ведерком. При этом вся жижа, что еще оставалась на дне, полетела ему непосредственно в рожу. Он взревел и выпустил Малту, невзирая даже на хохот и подначки дружков. А девушка, вырвавшись из его рук, мигом юркнула в палатку.

Сатрапа там, по счастью, не оказалось: он как раз делил трапезу с капитаном. Малту затрясло от пережитого ужаса, и она съежилась на полу рядом с задремавшей Кикки. Снаружи раздавались чьи-то шаги, и ей все казалось, что в палатку вот-вот ворвется насильник и доделает «дело». Малта дрожала так, что стучали зубы. Проснувшаяся Кикки увидела так называемую служанку в самом дальнем углу: та держала перед собой кружку для воды, которую собиралась использовать как оружие. Подруга сразу поняла: что-то стряслось, и постепенно вытянула из Малты всю историю. Когда та кончила рассказывать, задыхаясь от слез, Кикки покачала головой.

«Плохо… для всех нас,– сказала она. Она говорила короткими фразами, делая передышки. Рот и горло у нее болели немилосердно.– Им следовало бы убояться… лапать тебя… без разрешения Касго. А они… вон что творят… Не боятся… – Кикки помолчала, обдумывая случившееся. Потом собралась с силами и продолжала: – Нельзя допустить… чтобы тебя… изнасиловали. Если это произойдет… и Касго им головы не поотрывает… они потеряют уважение… ко всем нам. – Помолчала еще и предупредила: – Только смотри… Касго не пожалуйся. Он это использует… против тебя же… станет грозить… чтобы ты его слушалась. – Она трудно дышала, явно страдая. – Или вовсе отдаст им… чтобы расположить их к себе… как отдал Сериллу. Надо защитить тебя… и тем самым всех нас. – Кикки огляделась, потом протянула нетвердую руку и подобрала одну из тряпок, которыми Малта промокала ее рот после питья. Тряпка была сплошь покрыта кровяными разводами. – Вот, – сказала Подруга.– Пристрой… у себя между ног… и не вынимай. А если кто… привяжется… сразу кричи: „Фа-чейи кол!“ Запомни… „Фа-чейи кол“… Это по-нашему „У меня кровь“… Он отстанет, когда услышит… или когда увидит…»

Кикки жестом попросила напиться и сделала несколько глотков. Отдышалась и пояснила:

«Калсидийцы называют женские месячные „кровавыми днями“ и очень боятся их. Они полагают… – Кикки заново перевела дух и даже улыбнулась. Малта увидела: белые зубы молодой женщины были сплошь обведены потеками крови. – Они полагают, что в это время женская плоть „гневается“… И что мужская плоть будет… если вторгнется… будет непременно уничтожена этим гневом…»

Малта посмотрела на тряпку, которую держала в руке, и вслух удивилась:

«Надо же, глупость какая…»

Кикки медленно пожала плечами.

«Глупость, верно, – прошептала она. – Но нам на руку. – И посоветовала: – Только не кричи об этом… по малейшему поводу. А то они… догадаются… они же понимают… что такие дни у женщины… не всегда… – Потом улыбка пропала с ее лица. – Но если все-таки не поможет, – продолжала Подруга,– не пытайся… с ним драться. Он только больше покалечит тебя… – Ей стало совсем трудно дышать, но она все же докончила: – Тебя будут бить, пока… пока не прекратишь сопротивляться. Чтобы впредь помнила… где твое место…»

Этот разговор между ними состоялся уже несколько суток назад. С тех пор Кикки редко говорила так много, ограничиваясь двумя-тремя словами. Силы с каждым днем покидали ее, а от ран и нарывов на коже начало скверно попахивать. Малта отлично понимала, что долго Кикки не протянет. Ей даже хотелось, чтобы мучения молодой женщины скорей прекратились. С другой стороны, со смертью Подруги Малта теряла свою единственную союзницу.

Ей самой уже до предела обрыдло жить в нескончаемом страхе, вот только выбор у нее был небогатый. Все ее решения за последнее время принимались под давлением страха. Вся жизнь была ему посвящена. Она даже палатку теперь покидала не иначе как по прямому приказанию Касго. И когда ей приходилось высовываться наружу, она действовала по возможности расторопно, стараясь при том ни с кем не встречаться глазами. На палубе ее всякий раз встречало дружное улюлюканье, однако рукам воли никто пока не давал, и она невозбранно выплескивала за борт парашу.

– Ты поглупела или просто ленишься? – вторгся в размышления Малты громкий голос сатрапа.