Барбара Хэмбли - Мать Зимы

Тир тем временем продолжал:

— Он играл со своими сестрами. У него было пять сестер, и все они его обижали, кроме самой старшей. Он очень испугался, когда оказался здесь, в темноте.

«Какой мальчик? — спрашивал себя Руди. — Как давно это было?»

Порой, если послушать Тира, казалось, что все эти мальчики — один и тот же человек.

Он сам.

— Они послали мага, чтобы он нашел мальчика? — Самого Руди нередко просили обыскать закоулки Убежища или окрестный лес в поисках пропавших детишек.

Они поднимались по лестнице близ анклава, принадлежавшего лорду Скету и его прихлебателям, — грубые деревянные ступени сквозь дыру в потолке соединяли апартаменты Скета на третьем уровне с его же владениями на четвертом. Здесь воздух был гораздо теплее. Пахло едой и человеческим жильем.

Вообще, Руди не мог надивиться на колдунов, построивших Убежище: поразительно, но им удалось так наладить вентиляцию и водяные насосы, что все это работало до сих пор. Сами они с Ингольдом, как ни старались, так и не сумели добиться подобных результатов. Конечно, насосы, ветровые щели и трубы они смогли разыскать, но каким образом все это устроено — оставалось загадкой.

Мимо прошел мальчуган, который нес на коромысле два ведра воды, а с ним — слуга в ливрее Скетов. Скет считал, что единолично владеет источником воды в том ярусе, где жили многие его слуги и работники. Альда предполагала, что за пользование водой с посторонних они берут плату, но не могла этого доказать.

— Угу, — пробормотал Тир. — Тогда в Убежище было три мага: старик, женщина и девочка. Это девочка нашла мальчика, который потерялся.

— Так это не те колдуны, что показали королю картофель?

Тир задумался.

— Угу. Это... Кажется, тот король был раньше. Намного раньше.

Впервые он смог хоть немного упорядочить свои воспоминания. Элдор — покойный отец Тира — обладал некоторыми воспоминаниями Дейра Ренветского; по словам Ингольда, память предков была еще у многих в его роду. По мнению Ингольда, маги, построившие Убежище, внедрили память предков в некоторые семейства, чтобы обеспечить сохранность знаний, но заранее было невозможно предсказать, у кого и когда эти знания всплывут.

Они шли дальше по полутемным коридорам, несколько раз свернули за угол, следуя маршрутом, проложенным Тиром, — впрочем, тот помнил лишь, каким Убежище было три тысячи лет назад, без учета проделанных позднее проходов, ведущих напрямик.

— Там дальше будет лестница, но мы можем подняться и здесь, — сказал он, указывая на очередной зал.

Они находились на самых задворках четвертого яруса, где вода поступала нерегулярно из-за поломок в системе снабжения, и потому селились тут лишь бедняки, а также те, чьи земли были уничтожены сланчем; те, кто потерял свои стада; те, кто продал или заложил сперва свою землю, а затем и свободу, обменяв все это на еду, которой было в достатке у богачей. Многие из здешних комнатушек, расположенные вдали от мостов, пересекавших основной проход, вообще оставались необитаемы. Здесь скверно пахло. Конечно, было здорово жить в крепости, где все вентиляционные системы функционировали спустя три тысячи лет, но у Руди было такое впечатление, что пару веков назад кто-то потерял книжку с инструкциями. Уж если насос ломался — он так и оставался сломанным.

Руди ничего не говорил об этом Альде, но сам жил в постоянном страхе, что внезапно поломается все оборудование, и начнется цепная реакция, как обычно бывало в таких случаях. «Тут уж нам придется туго», — думал он про себя.

Кроме того, на задворках Убежища коридоры были более прямыми: ведь здесь никто не жил подолгу и потому не перестраивал стены. Даже тьма здесь казалась гуще, вдали от факелов, масляных ламп и световых кристаллов в железных подставках.

Лестница, куда вел его Тир, находилась на самом краю четвертого яруса, в пустынной зоне, где пахло крысами, неуничтожимыми в Убежище, несмотря на все заклятья магов. Если бы не бело-голубой огонь, горевший на конце посоха Руди, этот длинный коридор совершенно провалился бы во тьму. Из ниши в стене на них печально взглянула какая-то статуя: святая Прулла, — Руди узнал ее по сломанному топору в руках.

Когда Джил поведала ему эту историю, он никак не мог понять, почему бог разломал топор напополам лишь после того, как старая Прулла лишилась головы. Кровавая полоска у нее на шее была аккуратно прочерчена красным.

Лестница была сколочена из грубых досок и оказалась весьма крутой. Тир устремился вперед, топая по ступеням, и Руди послал ему вслед шар магического света, чтобы озарить мальчику путь.