Барбара Хэмбли - Воздушные стены

Главный Судья Кво скрестил на груди свои костлявые руки, глаза его сверкнули во мраке:

— Ни в одном из наших исследованиях в Кво я не нашел ни одного упоминания об использовании этой штуки против Тьмы. Я убежден, что в руках у тебя сейчас находится лишь плод неудачного эксперимента.

— Или это никогда не работало, — неожиданно произнесла Альда. — Потому что Джил и я нашли много мест, например, лаборатории внизу или насосные комнаты, которые выглядели так, словно их покинули в спешке. Их просто закрыли и оставили.

— Но почему? — спросила Кара, которая стояла все время молча, наблюдая, как Кта складывал маленькие драгоценные камушки в коробочки на столе.

— Не знаю, — ответила Альда, — что-то случилось с инженерами-колдунами, строившими Угловую башню. Может, Церковь сослала их или уничтожила. Если это произошло неожиданно, они могли оставить огнеметы внизу и уже не вернуться, чтобы их доделать.

— Едва ли это разумно, — запротестовала Кара.

— Никто не заключал меня в подвалы под Карстом накануне нашествия Дарков, — едко заметил Ингольд. — Но мы имели дело с фанатиком.

Возникло неловкое молчание. Руди прокашлялся:

— Кх... Насколько вероятно, на твой взгляд, что это вновь повторится?

Глаза Ингольда злобно сверкнули:

— Боишься?

— Нет, то есть... да. То есть...

— Не бойся пока. Мы убедили Алвира в нашей полезности.

— Что? — воскликнул Руди. — Мы — вся магия, которая у него есть, и, считая присутствующих, это совсем не густо.

— Действительно, Руди, — сказал Ингольд, и эхо былой безмятежности и прежнего самообладания почувствовалось в его прищуренных глазах. — Для чего же еще существовал бы корпус колдунов? Военная разведка, конечно.

— Черт возьми, — прошептал Руди.

— Ингольд! — позвал из короткого коридора Менестрель Дакис. Остальные подхватили:

— Бог мой, Ингольд?

Послышался легкий шелест юбок, и в дверях появилась рыжая девочка-колдун с огромными глазами.

— Милорд Алвир здесь, — выдохнула она, — спрашивает леди Минальду.

Альда вздохнула, и Руди подумал, что она лишь немного пришла в себя, об этом говорила складка в уголке глаз.

Руди криво улыбнулся:

— Конечно, приятно быть дома, — как он и надеялся, ее это рассмешило.

— Лови, — крикнул Ингольд. Он бросил Руди молочного цвета многогранник, зажег другой и кинул его Альде, затем передал третий рыжей девочке. Светящийся ореол сопровождал их, пока они миновали дверь. Кара, Кта и Вос шли следом, и их длинные черные тени развевались позади. Наверху в общей комнате были слышны неразборчивые голоса. Смех перемежался с бранью Нэн и легкой танцевальной руладой лютни Дакиса. Ингольд подошел к столу, зажег четвертую лампу и подал ее Джил.

— Спасибо, — сказал он, — ты хорошо поработала.

Она взяла ее и, поскольку всего лишь раз держала его горячий посох, мягкое свечение полилось сквозь ее пальцы:

— Ингольд?

— Да, дитя?

— Я давно хотела спросить тебя об одной вещи.

— Что такое?

Она начала говорить, затем остановилась, смущенная и неспособная продолжать, ее тусклые, нетерпеливые глаза были необычно голубыми в свете лампы. То, что она должна была сказать, могло и быть и не быть ее истинным намерением.

— Почему ты просил поддержать тебя в ночь, когда Дарки атаковали Угловую башню? Я знаю, что ты сохранял свет на посохе, но была причина, чтобы я держала его?

Ингольд какое-то время молчал, не отвечая.

— Да, — наконец вымолвил он, — это было непростительно с моей стороны — просить твоей поддержки, поскольку это было моим делом, которое привело тебя сюда, и я не имел права подвергать тебя опасности.

Она пожала плечами:

— Это неважно.

— Нет, — горько произнес он. — Видит Бог, я это делал довольно часто.

Виноватость в его голосе и неприязнь к себе беспокоили и пугали ее. Она взяла его за руку, чтобы он посмотрел ей в глаза.

— Ты делаешь то, что должен делать, — ласково сказала она. — Ты знаешь, что я последую за тобой куда угодно.

— А это, — сказал Ингольд, и его скрипучий голос внезапно стал строг, — как раз то, о чем я тебя просил.

Но напряжение было вызвано чем-то в нем самом, и его тон смягчился:

— Ты была единственной, кому я мог довериться. Джил, не исчезай.

— Слишком большое доверие, — тихо произнесла она, — для того, кого ты знал лишь месяц.

Ингольд кивнул:

— Но временами, моя дорогая, я чувствую, что знал тебя всю жизнь.

Так они постояли еще одно мгновение, колдун и воин, Ингольд нежно держал пальцы Джил в своей ладони. В его глазах она читала печальную книгу паломничества — боль и одиночество, и лишь отдаленный призрак прежней безмятежности, столь неотъемлемой прежде. И еще что-то, не знакомое ей.