Меган Уолен Тернер - Царица Аттолии (ЛП)

Эддис задерживалась в Эфрате, дожидаясь сестру и тетю со служанками, чтобы смягчить милитаристское впечатление своего визита. Тетушка Эддис, княгиня, под предлогом своей старости и слабого здоровья настояла на необходимости путешествия с максимальным комфортом. Затем она бодро проскакала на лошади до самой Эфраты, пока громоздкий дормез [7] Дорожная карета, приспособленная для спанья; употреблялась прежде, когда приходилось делать длинные переезды на лошадях. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке. — Попов М., 1907. спускали с гор вслед за ней, причем большую часть пути на руках. Достигнув равнины, сестра Эддис, тоже, кстати, княгиня, и все служанки объединили усилия, желая быть уверенными, что их царица сможет представить свою страну с должным блеском. Вызывая своих женщин, Эддис имела в виду именно такую поддержку, поэтому невозмутимо отдалась в их заботливые руки.

Она также пригласила халдея, но он вежливо отказался. Опытный политик все еще наделся помириться со своим царем и предпочитал сохранять формальные признаки плена.

Когда Эддис прибыла в столицу, Аттолия приветствовала ее изящно и с соблюдением всех церемоний. Ни разу не взглянув на Евгенидиса, она пригласила их к себе во дворец и выразила надежду, что их пребывание здесь будет приятным. Пока Аттолия делала вид, что Евгенидиса не существует, ее дамы тщательно осмотрели Вора и, кажется, остались недовольны увиденным. Эддис отметила недоброжелательность слуг, а так же холодность Аттолии. Она беспокоилась, что склонность ее Вора отвечать насмешкой на враждебность может возродиться и приведет к катастрофическим последствиям, но Евгенидис только вежливо поклонился и мягкая улыбка не сошла с его лица, даже когда Аттолия, глядя сквозь него, ответила ему небрежным реверансом.

В тот вечер перед ужином Евгенидис присоединился к Эддис в ее покоях. Служанки сновали по комнате и останавливались, чтобы приложить к ее лицу серьги, а затем посовещаться между собой, не окажется ли другая пара более подходящей. За ними, подобно коршунам, наблюдали две зоркие княгини, время от времени отпуская свои замечания.

Эддис демонстрировала ангельское терпение. Евгенидис забавлялся, глядя на нее.

Ксанта, старшая из служанок, подтолкнула руки царицы, и Эддис покорно подняла локти, давая Ксанте завязать пояс на талии.

— Не думаю, чтобы служанки Аттолии нянчились с ней, как с призовой кобылой, — заметила царица, пока старуха расправляла вышитую золотом ткань.

— Уверена, что им не приходится, — ответила Ксанта. — Наверняка она сама выбирает свои платья, а не норовит запрыгнуть в штаны и сапоги при каждом удобном случае.

Эддис с улыбкой покосилась на Вора.

— Видывал я золотых тельцов, охраняемых менее яростно, — заметил Евгенидис.

— А я заметила во дворце множество вооруженных стражников. Это ради нашего присутствия? — спросила Эддис, все еще стоя с разведенными в стороны руками.

— Нет, — сказал Евгенидис. — Они всегда рядом с ней.

Это было общеизвестно, и Эддис решила не углубляться в подробности.

— Сегодня вечером будут музыканты с континента и танцы, — предупредила она своего Вора. — Протокол требует, чтобы жених пригласил невесту на первый танец.

— Я подготовился, — ответил он и после ужина, когда столы были убраны, и зазвучала музыка, он послушно подошел к помосту и протянул руку вперед. Аттолия вежливо, не глядя на него, вышла в круг и танцевала, не сказал ни единого слова. В конце танца он вернул ее к помосту с чувством, что водружает статую обратно на ее пьедестал. Он поклонился и вернулся к Эддис.

— Кажется, ты пришелся не ко двору, извини за каламбур, — сказала царица, пока он устраивался в кресле между нею и ее церемониймейстером.

— Я не видел столько ядовитых взглядов со времен, когда украл те самые изумрудные серьги, — заметил Евгенидис.

— Не могу поверить, что они тебя невзлюбили, — ответила Эддис.

— Ты видел ее охрану?

— О, да.

— А дворецкого и слуг, всех до последнего виночерпия? Все десять служанок царицы, как видишь, проголосовали против меня.

— А сама царица? — спросил церемониймейстер, сидящий по другую сторону Евгенидиса.

— Царица воздержалась, — быстро ответил Евгенидис.

— Девять против, одна еще не определилась, — подвела итог Эддис.

Когда Евгенидис ответил ей недоуменным взглядом, она пояснила:

— Служанки Аттолии. Думаю, одна из них еще сомневается.