Меган Уолен Тернер - Царица Аттолии (ЛП)

В темноте вдоль побережья, осторожно лавируя, продвигался мидийский флот. С возвышения на корме Нахусерех смотрел, как медленно исчезают неясные очертания аттолийского побережья. Камету очень хотелось оставить его, но он не решался.

— Камет, — сказал Нахусерех, — и секретарь неохотно, но послушно подошел ближе.

— Господин?

— Мне очень хочется придушить кого-нибудь. Почему бы тебе не уйти, пока я не решил, что это ты.

Камет наклонил голову.

— Да, господин, — прошептал он и с облегчением удалился.

Утром аттолийская армия двинулась вверх по реке и остановилась напротив эддисийцев на другом берегу Сеперхи.

Большая часть армии горной страны расположилась на равнине под перевалом. Ближе к вечеру после предварительных переговоров между военным министром Эддиса и двумя из трех старших генералов Аттолии армия Эддиса была разделена на две части: первая вернулась в горы, чтобы защитить страну от возможных нападений Суниса, вторая должна была сопровождать царицу, отправляющуюся в столицу Аттолии.

Аттолия предложила Эддис плыть вместе с ней на корабле, но Эддис по настоянию военного министра отказалась. Аттолия отчалила со служанками, охраной и несколькими баронами. Остальная часть ее свиты отправилась по суше. Путешествие в жару по пыльной дороге было не самым приятным, но никто не сожалел о нем, пока царица Аттолии добиралась до столицы самостоятельно по морю.

Аттолия проводила дни на палубе, наблюдая как вдоль борта плавно скользит береговая линия ее страны. Она очень мало говорила со служанками и совсем не разговаривала с баронами. Когда однажды Телеус шагнул вперед, чтобы обратиться к своей царице, одна из служанок бросила ему предупреждающий взгляд, и он поспешно ретировался. Аттолия заметила его, но не стала подзывать. Греясь под солнцем под дуновениями морского бриза, она была всецело занята своими мыслями.

Столица Аттолии сверкала на солнце, как драгоценный камень в зеленой оправе оливковых рощ на берегу мелкой речки Тастис. Дворец располагался на пологом склоне. Крутой холм за городом венчал храм новых богов. Когда-то столица и Мегарон теснились на крошечном плато, но за времена спокойного правления захватчиков город распространился вниз по склону до самой гавани. Гавань была защищена со стороны моря мысом и волноломом, а так же скалистым массивом острова Тегмис, протянувшимся параллельно побережью.

Мегарон в столице Суниса был построен из желтого камня без всякой облицовки, дворец Эддиса по сравнению с ним казался маленьким и темным, но дворец Аттолии был возведен из кирпича и облицован мрамором. Красивое здание с изящными пропорциями сияло на солнце, а ряды окон, отражающих солнечный свет мерцали, как драгоценности.

Во дворце среди слуг события Эфраты казались Аттолии далекими и нереальными. Вернулось знакомое напряжение, и она снова погрузилась в борьбу с миром, традиционно управляемым мужчинами, где она должна была оказаться сильнее и умнее своих противников. Война с Эддисом уходила на второй план. Слухи уже достигли столицы, когда она сообщила своим баронам о предложении руки и сердца Евгенидиса и внимательно наблюдала за их реакцией. Среди баронов оставалось еще достаточно оптимистов, считавших себя возможными кандидатами на руку и престол царицы Аттолии. Они переглянулись с возмущенным и насмешливым видом, и среди громких поздравлений она расслышала хихиканье, гаденькое ликование.

События получили дальнейшее развитие в ее личных покоях. Ее служанки, как всегда были заботливы и добросовестны, но впервые она сама проявила признаки явного нетерпения. Там, где царица была раньше оживленной, она стала раздражительной, где была ровной, теперь стала злой.

К ее удивлению, служанки сплотились, чтобы поддержать ее. Она ожидала увидеть страх за их заботой и угодничество за доброжелательностью, но не обнаружила ничего подобного. Их любовь и нежность казались искренними, даже когда она внезапно вскакивала на ноги, не давая заплести волосы, и убегала в свою спальню, хлопнув дверью так, как она не позволяла себе делать со времен, когда была просто маленькой дочерью второй жены царя. Они хлопотливо кружили над ней весь день, уговаривая что-нибудь съесть, когда кусок не лез ей в горло, следили, чтобы никто не мешал ей, когда она была занята, тщательно готовясь к прибытию царицы Эддиса таким образом, чтобы ей оставалось только одобрить их решения.