Меган Уолен Тернер - Царица Аттолии (ЛП)

Эддис вздохнула. Да, такова была суть дела. Он уже рассказал ей все, что знал, и не мог предложить новых сведений. Решение оставалось за ней.

Она молчала, подсчитывая в уме свои возможности. Евгенидис ждал в Мегароне Эфраты. Отказаться от наступления, значило оставить его и других пленников на милость Аттолии и мидийцев. Аттолия совершит свою отвратительную месть ради собственного престижа или чтобы подтвердить свою лояльность союзникам. С другой стороны, Эддис не могла послать свою армию на бойню, пытаясь спасти одного или даже несколько десятков заключенных. Но ради возможности вытеснить мидян с берега она, как царица, обязана была пожертвовать жизнью последнего своего солдата, не колеблясь.

— Хорошо, — сказала она. — Мы атакуем в седьмом часу.

Аттолия проснулась в темноте перед рассветом. Окна ее покоев в задней части Мегарона выходили окнами на море, и она смотрела, как созвездия медленно вращались на небе, а потом стали меркнуть и постепенно исчезли. По мере восхода солнца над горами небо меняло свой цвет с серого до голубого. Войска должны были начать продвижение с равнины к подножию перевала. Сколько раз она сидела так перед боем, ожидая, чем он закончится? Она хотела бы сама сейчас находиться на равнине. Ей бы хотелось лично управлять армией, хотя она знала, что ее приказы и так будут выполняться беспрекословно. Она всегда оставалась на безопасном расстоянии в окружении личной гвардии, готовой защитить ее ценой своей жизни. Она завидовала Эддис, которая могла участвовать в битвах по собственному желанию. Хотя та не рисковала, подобно солдатам, но тем не менее, была обучена обращаться с оружием и училась этому с детства.

— Я всегда завидовала Эддис, — сказала она себе, вставая, чтобы размять ноги.

Это было правдой. Обе они были младшими сестрами наследных принцев, но Аттолии всегда казалось, что Эддис ведет привольную жизнь в диких горах, пока ее саму бережно хранят в царском дворце, как восковую куколку в коробке с ватой. Новости приходили через купцов и артистов, посещавших оба двора. Эддис училась ездить на пони, Эддис фехтовала деревянными мечами со своими двоюродными братьями, Эддис выезжала на летнюю охоту, а Аттолию одевали в бархат, которые душил ее даже зимой, чтобы научить подражать модам и галантным манерам Полуострова. Эддис уезжала на зимнюю охоту, а Аттолия сидела, несчастная и неуклюжая, в доме своего будущего свекра, выслушивая его планы по захвату ее страны и ненавидя наследницу Эддиса, которая должна была стать царицей после смерти старших братьев. Они умерли от болезни, а не были убиты, как ее собственный брат. Аттолия была в этом убеждена.

На коронации в Эддисе Аттолия воспользовалась случаем, чтобы влить в ухо молодой царицы свои ядовитые, как купорос, советы, наблюдая, как бледнеет ее лицо, и испытывая злобное удовлетворение от возможности показать этой девочке, что доля всех цариц одинакова. Но Эддис продолжала свободно жить в горах со своими преданными министрами, советниками, армией и своим Вором.

— В любом случае, своего Вора она обратно не получит, — пробормотала Аттолия, кутаясь в халат и снова садясь.

Раздался стук в дверь и в спальню вошла служанка.

— Простите за беспокойство, Ваше Величество, но мидийский посол просит принять его.

— Принять? — Аттолия приподняла бровь. — О, он осмелел в последнее время. Передайте, что я скоро выйду к нему.

— Он ждет в прихожей, Ваше Величество.

Аттолия выпрямилась.

— Как удачно получилось, что мне не придется встречать его в ночной рубашке. Впусти.

Мидянин был облачен в легкую кольчугу, которыми славились мидийские оружейники. К поясу был пристегнут изогнутый меч. Борода была недавно смазана, так что Аттолия чувствовала аромат духов с другого конца комнаты, даже несмотря на распахнутое окно.

— Ваш особый посланник не вернулся, — сказал он.

— Нет.

— Но мои разведчики сообщают, что Эддис выводит свою армию на равнину перед перевалом.

— Мои курьеры еще не сообщили мне об этом. — она знала, что Нахусерех перехватывает ее сообщения.

— Я собирался принести вам эту новость лично.

— Она глупа, если думает, что сможет победить наши объединенные армии, — заметила Аттолия, смахивая невидимую пылинку с рукава. — Конечно, я предполагал, что ее советники более разумны, но она женщина и не остановится в своем желании спасти своего возлюбленного.

Улыбка Аттолии сияла озорством.