Меган Уолен Тернер - Царица Аттолии (ЛП)

Евгенидис уже ждал ее. Военный министр еще не появлялся. Эддис затворила за собой дверь и обернулась.

— Нас обнаружили, — сказала она с печальной улыбкой. — Ты был прав, я должна была позволить тебе передавать письма, вместо того, чтобы назначать тайную встречу.

— Но ты не выглядишь встревоженной, — сказал Евгенидис. — Кто тебя видел?

— Тереспидес, — сказала Эддис. — Он выскочил на меня прямо из-за угла. Я не знаю, кто из нас был потрясен больше. Или смущен, если на то пошло.

— Он догадался, куда ты собралась?

— В этой части дворца некого навещать. Думаю, он сам направлялся в город.

— Может быть, это не тебе надо беспокоиться?

Царица посмотрела на него сверху вниз и нежно улыбнулась. В последнее время он стал таким жестким и непреклонным, но иногда все еще выказывал признаки наивности.

— Ты слышал о том, что лжец считает лжецами всех остальных?

— Конечно.

— А вор думает, что все хотят ограбить его?

— Воздержись от оскорбительных замечаний в адрес моих коллег, пожалуйста.

— Казановы считают всех вокруг развратниками.

Взгляд Евгенидиса на мгновение стал пустым.

— О, — сказал он.

— Подозрение в кровосмешении, — сказала царица, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб. — Практически избиение младенцев. Придворные будут забавляться новой сплетней не меньше двух недель, и я надеюсь, слухи дойдут до Суниса.

— Я давно уже вырос из колыбели, и в нашу интрижку поверит только сумасшедший, но Сунис вполне может. Этот дурак без ума от тебя.

— Не от меня, а от моего трона.

— Вернее сказать, одурманен. Одержим. И не только потому, что жаждет получить твой трон. Он хочет получить тебя, хотя я не совсем понимаю, почему.

— Я рада, что ты решил остаться Вором. Для придворного льстеца тебе кое-чего не хватает.

— Вот кого надо действительно пожалеть, так это царского наследника, — сказал Евгенидис. — Сердце бедного Софоса будет разбито, когда он услышит, что ты любишь другого.

Эддис рассмеялась.

— Я сомневаюсь в глубине его чувств.

— Мне не часто доводилось видеть более влюбленного человека, чем племянник царя, — произнес Евгенидис, для убедительности приложив руку к сердцу.

Эддис устроилась в кресле.

— Пусть беспокоится Аттолия, тем более что, мне кажется, Тереспидес имеет прямой доступ к Секретарю ее архива.

— Я сегодня же проверю связи Тереспидеса. Но почему бы тебе просто не пристрелить его?

Эддис с мрачным видом покачала головой.

— Он достаточно хороший человек и может оказаться по-своему полезным. Я не буду возражать, если он зарабатывает свое золото, продавая сплетни Аттолии. Его можно будет использовать для передачи неверной информации. Тем более, что я с трудом могу представить себе, как подзову его к трону на утреннем приеме и скажу: «Пожалуйста, не рассказывай никому, что я встречаюсь с Евгенидисом по ночам». И в частном порядке я с ним говорить тоже не хочу.

— Не хочешь вводить его в соблазн?

— Давай считать, что я не хотела бы довериться ему, а потом разочароваться. Но сейчас Тереспидес меня не беспокоит.

— Есть более важные новости?

— Более, чем когда-либо, — сказала царица. — Ее армия отступила.

— Она отступает? — Евгенидис подался вперед в своем кресле.

— Не отступает, а отступила. Как кошка, выскакивающая из корыта. — Эддис восхищенно покачала головой.

— Она услышала о пушках?

— Думаю, да. Наверное, она знала даже раньше, что мы рассказали Сунису. Через два-три дня мы бы доставили всю батарею на место и могли обстреливать ее сверху. Должно быть, ей все было известно заранее, и она надеялась пробиться к перевалу раньше, чем пушки доставят на гору. Это было отлично спланированное отступление, и теперь ее армия вне пределов досягаемости.

— Есть шанс, что она откажется от войны? Ведь мы на блюдечке преподнесли ей превосходство на море. Она могла бы вернуть свои острова, а также прихватить Месос и Ланатикос.

Эддис покачала головой.

— Твой отец так не думает, и я с ним согласна. Острова переходили от одного царства к другому слишком часто, чтобы считать их надежным владением. Если мы останемся в союзе с Сунисом, он вытрясет из нас эти пушки. Если мы отдадим пушки ему, она при первом же удобном случае возобновит кампанию. — она вздохнула. — Я надеялась уничтожить достаточно большую часть ее армии, чтобы не оставить ей шанса продолжать войну с тем, что осталось, даже если мы отдадим все отлитые в этом году пушки Сунису. Сунис держит нас за горло. Я хочу поговорить об этом с твоим отцом, прежде чем собрать Совет.