Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

Я много писал обо всем этом в свое время, однажды даже судился с мэром, разумеется, проиграл, ведь у мэра невозможно выиграть на его территории. А потом, уже будучи помощником президента, сам принимал гостей из правительства Москвы или мэрии, и если кто и вспоминал нахального журналиста, то с понимающим смехом, в котором слышалось прощение былых прегрешений перед властью за счет поглощения оной наглого борзописца и щелкопера.

– Вы-то хотя бы в курсе? – повторил вопрос Ресин, я вернулся с небес на землю, еще раз пристально взглянул на него.

– Дорогой же у вас телефон, – покачав головой, произнес я в ответ. – моя машина столько не стоит. Да, раза в два дороже, наверное. Где брали?

– Давно это было, – Ресин дернулся, но поскольку вблизи никого не оказалось, к кому еще можно было обратиться с подобным вопросом, решил ответить, ожидая ответной же любезности. – Еще в начале года. За восемь миллионов, в буфете Думы. А вы хотели такой же?

– Ну что вы. Зачем мне телефон дороже машины. И часы, раз в двадцать дороже. Миллионов сорок отдали, небось.

– Пятьдесят три.

– Простите, погорячился. А запонки?

– Полтора, не понимаю, к чему вы клоните.

– А перстень, а у вас их два, тоже не из дешевых.

– Этот дешевый, семь пятьсот, – Ресин уже места не находил, я вынужден был удерживать его за рукав. – Да, другой втрое дороже. Да вы можете ответить на вопрос или так и будете всем моим гардеробом интересоваться? Что вам еще надо узнать?

– Ради бога, простите, просто первый раз вижу человека, которого можно ограбить и потом всю жизнь жить в роскоши…. Сотовую связь отключил Владислав Георгиевич, еще вчера ночью, странно, что вы не в курсе. Где вы находились все это время?

Ресин вспыхнул аки маков цвет, но тут же сдержал себя.

– В гостинице, здесь в Кремле. Заработался, вчера вообще на связь не выходил…. После смерти Виктора Васильевича вся Москва на мне осталась.

– Да, понимаю. Тяжела шапка Мономаха. Видимо, поэтому вам рацию не выдали, ну да ничего, обратитесь в охрану, получите.

– Рацию? – с некоторым даже презрением повторил замначальник городского головы. – Хоть приличную.

– Да нет, нашу стандартную военную. Вот как у меня, – он отвернулся, видимо, один вид подобного образца вызывал у него физиологическое отвращение. И, спустившись, отправился куда-то в недра Сената, возможно, на поиски рации, достойной его рук. Я же поспешил к Денису Андреевичу, сообщить радостную новость. Встретился с ним в коридоре.

– Артем, хорошо, что вы здесь, вы в курсе…

– Да, Денис Андреевич, только что сообщили: Динора Назаровна вернулась. Хоть немного полегче стало.

Он посмотрел на меня как-то странно.

– Вы это серьезно говорите, Артем? – я опешил. – Динора Назаровна… да разве вы не знаете? Она же умерла неделю назад.

– Что, но я же слышал… постойте, тогда почему… о, господи! И почему же ее не кремировали? – я бросился к лестнице, остановился, вернулся. – Денис Андреевич, немедля в Кремлевский дворец. Связывайтесь с Жуковским, пускай начинают карусель. А я в гостиницу, по корпусам и предупредить охрану, – не заметив, что уже отдаю распоряжения президенту, я помчался вниз.

Трескотня автоматных очередей прямо на входе сенатского дворца заставила остановиться. Я спешно выглянул в окно и обомлел: к самым дверям приближались толпы мертвецов, сколько именно, сосчитать не представлялось возможным, десятки и десятки. Беспорядок стоял невообразимый. Встревоженные происходящим, многие работники аппарата президента, Администрации, выскакивали на улицу, прямо под шквальный огонь, ведшийся через Ивановскую площадь в направлении Боровицкой улицы, и, чуть дальше от Сената, по воротам Кутафьи. С криками забегали обратно, охрана тоже нервничала, поскольку оказалась не готовой к столь массовому нашествию, больше того, фактически проспала его. Лишь когда первая партия мертвецов прошла от ворот по улице, чуть не до самого здания Кремлевского дворца, вот тогда началась суматошная стрельба.

Некоторые стреляли прямо из окон. На лицах застыл немой вопрос – а что делают защитники снаружи? – ведь, все войска специально за несколько дней до второго прорыва, вывели наружу, теперь они располагались плотным кольцом на подъездах, в Александровском саду, на Красной площади, на набережной. В самих стенах оставались лишь немногочисленные охранники из гаража и вахта, чтобы работали дружней и надежней прикрывали, как в один голос заверяли Яковлев с Илларионовым, выведя всех своих молодцов за кирпичную стену, на третий день по гибели Пашкова. И теперь, когда молодцы из армии, спецназа внутренних войск и ФСБ куда-то подевались, оборона легла на плечи федеральной службы охраны, к чему последняя была вовсе не готова.