Светлана Багдерина: Свадьбы — не будет!

— Она его любит, — царевна встретилась взглядом с друзьями и прошептала почти беззвучно. — Надо что-то делать.

— Убить его? — конунг не хотел так просто отбросить хорошую идею.

— Очернить, опорочить его в ее глазах? — попытался загладить вину менестрель, и пальцы его машинально погладили струны любимой арфы.

— Еще больше? — уточнила царевна.

— Украсть невесту? — предложил Масдай.

— И что мы с ней будем делать? — резонно вопросил Адалет. — И это не вправит мозги молодому паразиту.

— У молодого паразита в этом случае было бы время подумать, — буркнул ковер.

— У него было время подумать. Больше месяца, — угрюмо напомнил Агафон. — Уже надумал.

— А мне кажется, что если бы они встретились и поговорили… — косясь на тихо плачущую Эссельте, прошептал Иван.

— …она бы его убила! — жизнерадостно закончил Олаф. — А потом и невесту.

— Невесту, наверное, не стоит убивать, — согласный с первой половиной высказывания, усомнился маг-хранитель.

— А что с ней делать? — практично спросил бард. — Девушку, чей жених не дожил до свадьбы, замуж в Гвенте никто не возьмет.

— Никто? — брови калифа взлетели под край куфьи, а щегольские усики встопорщились как у возмущенного кота. — Совсем никто?! Ай, какая черная несправедливость!..

— Да чтоб она… чтоб ее… — прорыдала принцесса, почти заглушая последние слова Ахмета:

— …неужели придется мне?

— Что?!.. — хор восьми голосов прозвучал едва ли не с большим изумлением, чем полчаса назад.

— Если не будет невесты — не будет и свадьбы, — невинно моргая, развел пухлыми ладошками Ахмет. — А поскольку я считаю убийство невест совмещением порчи полезного и приятного, то мое предложение — единственно приемлемое.

— Но… — озадаченный Агафон задумался в поисках слабого места плана. — Но что, если невеста Друстана не захочет за тебя пойти?

— Ты когда-нибудь встречал девушку, готовую променять несметное богатство, толпы слуг, готовых выполнить каждое ее желание, роскошь, какая ей и не снилась — ну и неотразимого, заботливого, щедрого мужа, конечно — на деревню, грязь, навоз и конфету по праздникам? — приподнял брови Ахмет.

— А… если это любовь? — засомневался и Иванушка.

— На месте разберемся, — сурово насупилась его супруга. — Ну что, летим?

— Я никуда не полечу! — очнулась от ступора Эссельте. — Чтобы я! Оказалась! В одной деревне! Под одной крышей! С этой змеей!..

— Тогда ты остаешься здесь. А мы привезем тебе…

— Видеть его не желаю!!!

— …поесть, — не моргнув глазом, договорила Сенька. — Вань, останешься с Селей? Враль из тебя все равно никудышный. Вон там домик конторы шахты виднеется. Хоть и заброшенный, но крыша на месте. Ждите нас там. Масдай, вперед! Детали обговорим по дороге. Киря, рассказывай пока про ваши свадебные обычаи — может, чего сгодится!..

Двери трактира при постоялом дворе распахнулись, и новых гостей накрыла волна звуков и запахов деревенского пира. Столы, сдвинутые замысловатой буквой неизвестного науке алфавита, ломились от жареного мяса, рыбы, тушеных овощей, хлеба и алкоголя, расставленных среди перевязанных лентами из мешковины пучков крапивы, пырея и осота — символов мужской свободы и независимости от семейной жизни. Перед женихом и по краям каждого стола стояли ушаты, полные манной каши — никто не помнил, зачем, но традиция требовала. За столами в расслабленных позах успевших неплохо выпить расположились мужчины всех возрастов и степеней трезвости. Стучали кружки, выплескивался сидр, выходила из берегов пивная пена, раскатывалось по углам молодецкое ржание, энергичностью своей указывавшее на то, что шутки отпускались в адрес жениха…

Мальчишник был в самом разгаре, приближался момент похода в деревенский зал собраний, где в это время веселились женщины, и поэтому вновь прибывших заметили не сразу, а только когда на плечо виновника торжества опустилась ладонь размером со среднюю тарелку.

— Ну… это… Поздравить тебя надо, да? — изо всех сил изображая веселье [3] Эффект получился пугающий. Несколько человек даже протрезвели и тут же попытались компенсировать потерю ударной дозой алкоголя. , пробасил конунг под ухо жениху.

— Что?.. — вздрогнул Друстан и медленно оглянулся, силясь сфокусировать полупьяный взгляд на лице двухметровой горы металла и мышц. Наконец, ему это удалось, и остатки хмеля вылетели из головы — не исключено, что через вытаращенные глаза. — Олаф?!