Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы

— Запах, а также рычание и щелканье зубами, — ответил Дарник.

— Белгарион может убедить волчицу не щелкать зубами и не рычать.

— А как насчет запаха? — спросил Шелк.

— Я могу об этом позаботиться. — Подойдя к одному из мешков, она вынула маленькую стеклянную бутылочку. — Рассчитываю, что вы купите мне еще одну, принц Хелдар. Вы украли неподходящий экипаж, следовательно, должны возместить мне утрату средства, которое я использую для исправления вашей оплошности.

— Что это такое? — с подозрением осведомился Шелк.

— Духи, Хелдар, и страшно дорогие. — Она посмотрела на Гариона и улыбнулась. — Мне нужно, чтобы вы объяснили волчице мои действия. Не хочу, чтобы она неверно меня поняла, когда я побрызгаю на нее духами.

— Разумеется.

Когда Бархотка и Гарион вернулись от саней, в которых путешествовали волчица с волчонком, они обнаружили Сенедру, уютно устроившуюся на переднем сиденье кабриолета.

— Мне здесь очень удобно, принц Хелдар, — ослепительно улыбнулась она. — Благодарю вас от всей души.

— Но…

— Что-нибудь не так? — удивленно спросила Сенедра.

Лицо Шелка стало сердитым, и он отошел, бормоча себе под нос.

— Утро для него оказалось не таким уж удачным, верно? — заметил Закет, обращаясь к Гариону.

— Шелк получил удовольствие, одурачив торговца и украв экипаж, — ответил Гарион. — Слишком много успехов подряд делают его невыносимым. Сенедре и Лизелль обычно удается сбить с него спесь.

— Ты имеешь в виду, что они сговорились между собой?

— Они проделывали это столько раз, что им было незачем сговариваться.

— Думаешь, духи Лизелль подействуют?

— Есть только один способ это проверить, — сказал Гарион.

Они перенесли раненую волчицу с саней на переднее сиденье двухколесного экипажа и смочили духами переносицу лошади. Потом они отошли назад, а Сенедра крепко натянула поводья. Лошадь слегка забеспокоилась, но не запаниковала. Гарион сходил за волчонком и положил его на колени Сенедре. Она улыбнулась, потрепала волчицу по голове и тряхнула вожжами.

— Это несправедливо! — пожаловался Гариону Шелк, когда они поехали следом за королевой Ривы.

— Тебе хочется разделить это место с волчицей? — спросил Гарион. Шелк нахмурился.

— Об этом я не подумал, — признался он. — Хотя она бы меня скорее всего не укусила, ведь так?

— Пожалуй, но с волками никогда ничего не знаешь наперед.

— Тогда я лучше поеду верхом.

— Неплохая идея.

— А о Сенедре ты не беспокоишься? Волчица может сожрать ее одним махом.

— Нет, она этого не сделает. Она любит меня и знает, что Сенедра — моя самка.

— В конце концов, действительно, Сенедра — твоя жена, а не моя, — пожал плечами Шелк. — Если волчица разгрызет ее надвое, Полгара, очевидно, сможет ее склеить.

Внезапно Гариону пришла в голову мысль. Он поскакал вперед и поравнялся с Закетом.

— Ведь вы — император Маллореи?

— Приятно, что ты наконец это обнаружил, — сухо отозвался Закет.

— Тогда каким образом вы не знали о проклятии, о котором рассказывал Белдин?

— Как ты, возможно, заметил, Гарион, я мало обращаю внимания на гролимов. Я знал, что они, как правило, не приближаются к Келлю, но думал, что это просто какое-то суеверие.

— Хороший правитель старается знать все о своем королевстве. — Осознав, насколько напыщенно прозвучала эта фраза, Гарион тут же извинился: — Простите, Закет. Я сморозил глупость.

— Гарион, — терпеливо промолвил Закет, — твое королевство — маленький остров. Думаю, ты лично знаешь большинство своих подданных.

— Ну, во всяком случае, многих.

— Так я и полагал. Ты знаешь их проблемы, их мечты, их надежды и принимаешь в них живое участие.

— Да, очевидно…

— Ты хороший король — возможно, один из лучших в мире, — но быть хорошим королем легко, когда твое королевство так мало. Ты видел мою империю — по крайней мере ее часть, — и я уверен, что ты имеешь некоторое представление о том, сколько людей в ней живет. Быть хорошим королем для меня абсолютно невозможно. Поэтому я император.

— И бог? — лукаво осведомился Гарион.

— Нет. Эту своеобразную иллюзию я предоставлю Урвону и Зандрамас. Когда люди обретают божественное начало, у них мозги становятся набекрень, а я дорожу своими мозгами. Я понял, как они мне необходимы, когда потратил половину жизни, пытаясь уничтожить Таур-Ургаса.

— Гарион, дорогой! — окликнула из кабриолета Сенедра.

— Да?

— Ты не мог бы подъехать сюда? Волчица поскуливает, а я не знаю, как спросить у нее, в чем дело.