Дэвид Эддингс - Повелитель демонов из Каранды

— В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой репутацией. Затем у нее открылся так называемый дар провидения, который ее внезапно изменил. Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее словам. Она проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее пророчество о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по Даршиве и достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически все северо-восточное побережье Маллореи.

— А какое отношение имеет к этому Сардион? — спросил Гарион.

— Я думаю, что это ключ ко всему, — ответил Закет. — И Зандрамас, и Урвон, по-моему, полагают, что тот, кто найдет его и завладеет им, победит.

— Агахак — иерарх Рэк-Урги — тоже так считает.

Закет угрюмо кивнул.

— Я должен был это понять. Гролимы есть гролимы — и в Маллорее, и в Хтол-Мургосе.

— Мне кажется, вам, может быть, следовало бы вернуться в Маллорею и навести там порядок.

— Нет, Белгарион, я не могу прекратить кампанию здесь, в Хтол-Мургосе.

— И все ради личной мести?

Закет был поражен.

— Я знаю, почему вы ненавидели Таур-Ургаса, но он умер, а Ургит совсем на него не похож. Не могу поверить, что вы готовы пожертвовать всей империей только ради того, чтобы отомстить человеку, который этого даже не почувствует.

— Вы знаете? — ошеломленно спросил Закет. — Кто рассказал вам?

— Ургит. Он поведал мне все, что произошло.

— Наверное, с гордостью. — Закет сжал зубы, лицо его побледнело.

— Вовсе нет. С сожалением и с презрением к Таур-Ургасу. Он ненавидел его еще больше вашего.

— Это невозможно, Белгарион. Я отвечу на ваш вопрос: да. Я готов принести в жертву мою империю, а если понадобится, то и весь мир, чтобы пролилась последняя капля крови Таур-Ургаса. Я не буду знать ни сна, ни покоя, пока не сокрушу все, что станет у меня на пути.

«Скажи ему», — приказал вдруг Гариону внутренний голос.

«Что?»

«Скажи ему правду об Ургите».

«Но…»

«Сделай это, Гарион. Он должен знать. Он не сделает того, что должен сделать, пока одержим этой мыслью».

Закет с любопытством взглянул на него.

— Извините, я получил указания, — не очень убедительно объяснил Гарион.

— Указания? От кого?

— Вы все равно не поверите. Мне было приказано кое-что вам сообщить. — Он глубоко вздохнул и быстро произнес: — Ургит — не мург.

— О чем вы?

— Я сказал, что Ургит — не мург, по крайней мере не полностью. По матери — да, но отец его — не Таур-Ургас.

— Вы лжете!

— Нет. Мы обнаружили это, когда были во дворце Дроим в Рэк-Урге. Ургит сам об этом не знал.

— Я не верю вам, Белгарион! — почти прокричал мертвенно побледневший Закет.

— Таур-Ургас мертв, — устало произнес Гарион. — Ургит имел возможность в этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он также утверждает, что убил всех своих братьев — настоящих сыновей Таур-Ургаса, — чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в мире не осталось ни капли ургасской крови.

Закет зло сощурился.

— Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти ему жизнь.

«Используй Шар, Гарион», — подсказал голос.

«Как?»

«Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту правду, которую он должен знать».

Гарион поднялся.

— Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? — обратился он к взволнованному маллорейскому императору.

— Смотреть? На что смотреть?

Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.

— Я точно не знаю, как это происходит, — сказал он. — Мне говорили, что у Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны смотреть сюда. — На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу Закета.

— Что это?

— Люди называют его Ктраг-Яской, — ответил Гарион.

Закет в ужасе отпрянул.

— Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.

Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.

— Не трогайте его, — снова предупредил Гарион. — Просто смотрите.

Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.