Дэвид Эддингс - Повелитель демонов из Каранды

— Ты идешь с нами? — спросил его Белгарат.

— Пожалуй, нет, — ответил Белдин, растягиваясь на скамейке. — Попытаюсь выяснить, куда Нахаз забрал Урвона.

— Ты надеешься его выследить?

— Да, конечно, — ответил Белдин, почесав нос. — Я чую запах демона через шесть дней после того, как он где-то побывал. И как ищейка пойду по следу Нахаза. Это не займет много времени. Отправляйтесь за Зандрамас, а я нагоню вас по дороге. — Горбун задумчиво почесал подбородок. — Думаю, мы можем быть вполне уверены, что Нахаз не упустит Урвона из виду. Урвон в конце концов — апостол Торака. По крайней мере, был им. И как бы я его ни презирал, должен признать, что его разум очень крепок. Нахазу приходится постоянно с ним разговаривать, чтобы поддерживать его безумие. Так что если наш Повелитель демонов отправился в Даршиву к своим соплеменникам, он наверняка прихватил Урвона с собой.

— Будь осторожен!

— Не надо сентиментальничать, Белгарат. Лучше оставь мне след, по которому я смогу вас найти. Мне не хотелось бы разыскивать вас по всей Маллорее.

Сади вышел из Тронного зала с кожаным коробом в одной руке и кувшинчиком с Зит — в другой.

— Она все еще очень раздражена, — сказал он Бархотке. — Ей не нравится, когда ее используют в качестве метательного оружия.

— Я же сказала, что извинюсь перед ней, Сади, — ответила она. — И все ей объясню. Уверена, Зит меня поймет.

Шелк как-то странно посмотрел на светловолосую девушку.

— Скажи мне, — обратился он к ней, — как ты себя чувствовала, когда первый раз положила ее себе за корсаж?

Та рассмеялась.

— Уж если быть откровенной, принц Хелдар, в первый раз я только о том и думала, как бы мне не завизжать.

На следующее утро едва забрезжил рассвет и небо, затянутое облаками, принесенными с гор промозглым ветром, просветлело, Шелк вернулся в комнату, где они провели ночь.

— За домом наблюдают, — сообщил он.

— Сколько их? — спросил Белгарат.

— Я видел одного. Но уверен, что есть и другие.

— А где тот, кого ты видел?

Губы Шелка тронула недобрая усмешка.

— Он смотрит на небо, по крайней мере, так это выглядит со стороны: лежит на спине, широко раскрыв глаза. — Шелк вытащил из-за голенища кинжал и с сожалением поглядел на притупившееся лезвие. — Знаете, как трудно проткнуть кольчугу?

— Я думаю, поэтому ее и надевают, Хелдар, — ответила ему Бархотка. — Вот чем тебе нужно пользоваться. — Откуда-то из мягких складок своей одежды она достала клинок с длинным и тонким, как игла, лезвием.

— Я думал, ты предпочитаешь змей.

— Для каждого случая нужно выбирать подходящее оружие, Хелдар. Я бы не хотела, чтобы Зит сломала зубы о стальную кольчугу.

— Вы не могли бы как-нибудь попозже поговорить о своих делах? — прервал их Белгарат. — Кто этот парень, который так заинтересован тем, что происходит на небе?

— У нас не было времени друг другу представиться, — ответил Шелк, засовывая зазубренный кинжал обратно за голенище.

— Я имею в виду не имя, а род занятий, — уточнил свой вопрос Белгарат.

— А… Судя по одежде, это был церковный гвардеец.

— Но не чандим?

— Я мог судить только по одежде.

Старик хмыкнул.

— Если будем осматривать каждый куст и каждое дерево, мы далеко не уйдем, — сказал Сади.

— Понимаю, — ответил Белгарат, дергая себя за мочку уха. — Мне надо подумать.

— Пока ты думаешь, я приготовлю завтрак, — сказала Полгара, откладывая в сторону расческу. — Что бы вы хотели?

— А сваришь нам размазню? — с надеждой попросил Эрионд.

Шелк вздохнул.

— Твое любимое блюдо называется каша, Эрионд. Каша. — Он обернулся к Полгаре, которая вдруг очень строго глянула на него. — Прошу прощения, Полгара, — извинился он, — но ведь мы должны учить молодежь, ведь правда?

— Я думаю, что мне нужны дрова, — вместо ответа сказала она.

— Я сейчас принесу.

— Очень мило с твоей стороны.

Шелк тут же вышел из комнаты.

— Что-нибудь придумал? — спросил у Белгарата горбатый Белдин.

— Да, кое-что. Но во всех моих планах есть слабые места.

— Может, разрешишь тебе помочь? — спросил скрюченный волшебник, растягиваясь на скамье рядом с очагом и задумчиво почесывая свой живот. — У тебя была тяжелая ночь, а десятитысячелетний человек должен беречь силы.

— Ты считаешь, что удачно пошутил? Почему бы не сказать, двадцати — или пятидесятитысячелетний?

— Ах, какие мы сегодня сердитые, — произнес в ответ Белдин. — Пол, у тебя найдется пиво?