Дэвид Эддингс - Властелин мургов

— Остановитесь! — скомандовала она.

— Что, Полгара? — спросил Дарник. Но она не ответила, пристально вглядываясь в чащу сквозь пелену тумана. Наконец прошептала:

— Там кто-то есть.

— Это ворон? — тихо спросил Гарион.

Она на мгновение сосредоточилась, затем ответила:

— Нет. Это один из нападавших. Он пытается скрыться.

— Этот человек далеко?

— Совсем близко. — Полгара продолжала всматриваться в туман. — Вон там. Там, за тем деревом, — у него рука сломана, она висит плетью.

Гарион смутно различил темную фигуру, полускрытую уродливым узловатым корнем огромного дерева. Краешком глаза он уловил движение и заметил неуклюжее существо, показавшееся из-за деревьев. Почти неразличимое в тумане, оно выглядело каким-то серым и было таким тощим, что больше напоминало скелет.

Одето оно было в лохмотья, испачканные грязью и кровью. Бледную кожу покрывали редкие волосы, к тому же шло существо на полусогнутых ногах, громко сопя, а длинные, безвольно свисающие руки едва не касались земли. Глаза его были совершенно пусты и бессмысленны, а рот широко разинут.

Но вот из чащи появилось еще одно существо, потом еще. Они издавали звуки, похожие на стоны, ничем не напоминающие членораздельную речь, но тем не менее весьма красноречивые, — ясно было, что существа голодны как волки.

— Тот, со сломанной рукой, намеревается спасаться бегством! — шепнула Полгара.

С отчаянным криком несчастный злодей выскочил из своего укрытия и пустился наутек. Вороны ринулись за ним в погоню, постанывая все громче. Их неустойчивая походка совершенно не мешала им удивительно проворно передвигаться по чаще, да и полусогнутые ноги были скорее подспорьем, а вовсе не помехой.

Петляя и кидаясь из стороны в сторону, охваченный паникой убийца бежал во весь дух, но ужасные преследователи с каждым шагом неотвратимо приближались к своей жертве. Когда, наконец, раненый исчез в тумане, страшные существа были всего в каких-нибудь нескольких ярдах позади него.

Затем из тумана раздался леденящий душу крик. Несчастный снова закричал, потом еще раз.

— Они убивают его? — Голос Сенедры был неузнаваем.

Лицо Полгары совершенно побелело, а глаза наполнились ужасом.

— Нет, — дрожащим голосом ответила она.

— А что же они делают с ним? — спросил Шелк.

— Они его едят.

— Но… — начал было Шелк и умолк: из тумана вновь послышались вопли. — Так он все еще…

Он уставился на Полгару, глаза его стали совершенно круглыми, а со щек медленно сползал румянец.

Сенедра ахнула.

— Заживо? Они едят его живым?

— Вот почему я и пытался вас предостеречь, ваше величество, — мрачно сказал Сади. — На это я и намекал. Когда они впадают в бешенство, уже не отличают мертвое от живого. Тогда они поедают все подряд.

— Тоф, — решительно обратился к великану Белгарат. — А спугнуть их можно?

Но гигант отрицательно покачал головой, повернулся к Дарнику и указал сперва на свою голову, а затем на живот.

— Он говорит, что они слишком слабо соображают, чтобы чего-то бояться, — растолковал кузнец. — Им неведомы никакие чувства, кроме голода.

— Что же нам делать, отец? — спросила Полгара.

— Остается только убегать, — ответил старик, — ну а если кто-то из этих тварей попадется нам, придется без пощады убивать. — Потом он посмотрел на Тофа. — А долго они в состоянии бежать?

Тоф поднял руку и очертил ею полукружье у себя над головой, потом еще раз, потом еще.

— Много дней подряд, — перевел кузнец.

Лицо Белгарата сделалось каменным.

— Вперед! И не отставать!

Теперь они ехали гораздо медленнее, а все мужчины держали оружие наготове.

Первому нападению они подверглись, проехав не больше мили. Десяток людей-воронов с серыми лицами, ковыляя, показались из-за деревьев, с голодными стонами они загородили тропу.

Гарион кинулся на них, размахивая мечом. Он буквально прорубал себе дорогу сквозь гущу брызжущих слюной вурдалаков, которые с тупым выражением лиц тянули к нему лапы, пытаясь стащить его с седла. Они распространяли вокруг себя тошнотворное, невыносимое зловоние. Гарион перебил почти половину нападавших и поворотил коня, чтобы покончить с остальными, но вдруг натянул поводья, содрогнувшись от отвращения. Уцелевшие вурдалаки разрывали тела павших собратьев, откусывая сочащиеся кровью куски тела и торопливо заталкивая их в свои разверстые пасти руками, похожими на когтистые лапы. При этом они не переставали постанывать.