Меган Уолен Тернер - Царь Аттолии (ЛП)

— Оба. И Орнон все больше и больше, как человек ежедневно балансирующий на краю пропасти. Но я думаю, Евгенидис боится тоже.

— Чего?

— Потерпеть неудачу, — сказала Аттолия, как будто этот страх должен был быть очевиден Релиусу. — Украсть у меня мою силу.

— Но вы бы стали только сильнее.

— Я знаю, — успокоила его Аттолия. — И я не говорю, что боюсь. Но он, думаю, да. Боится собственной тяги к власти. Он не привык обладать властью, ведь его жизнь всегда была скрыта в тени. Конечно, я могла бы приказать ему стать царем. Он дал бы мне все, что я попрошу.

— Это укрепило бы вашу власть, а не его, — возразил Релиус.

— Пожалуй, да, — согласилась Аттолия.

Релиус задумчиво наблюдал за сидящей рядом царицей. Она не казалась слишком обеспокоенной.

— Моя царица, я уверен, что в нужную минуту он проявит себя.

— Он упрям, — напомнила Аттолия. — Ужасно упрям.

— Но он хорошо показал себя при падении Дома Эрондитесов, — заметил Релиус.

— Бароны толпой ввалились в мою спальню, чтобы по-новому взглянуть на него.

— И что? — поинтересовался Релиус.

— Он полировал ногти.

Релиус фыркнул.

— Полагаю, бароны пришли к заключению, что весь план принадлежал вам, а царь служил вашим послушным орудием.

— Вот именно, — кивнула царица.

Она посмотрела на свои руки, неподвижно лежащие на коленях, а Релиус попытался вообразить себе сцену, мало отличавшуюся от тех, что ему довелось наблюдать раньше. Он неоднократно убеждался, как виртуозно царь умеет валять дурака.

— Вы должны заставить его открыться, — предупредил Релиус.

Она подняла голову, и он потрясенно замолчал при виде слез, блестевших в ее глазах.

— Я так устала ломать людей и подчинять их своей воле. Я как боевая колесница, вооруженная косами, сокрушаю всех, кто находится рядом со мной, не отличая друзей от врагов.

— Я предал вас, моя царица, — напомнил ей Релиус.

— Ты служил мне. А я отплатила тебе пытками и казнила бы, если бы не его вмешательство. Он любит меня, а я вознаграждаю его за любовь, заставляя делать то, что ему ненавистно. Вечером, после нашего первого танца он редко возвращается на трон; он танцует с другими женщинами или просто гуляет по залу. Придворные считают, что он пытается быть любезным, разделяя их общество. Одна я вижу, что он переходит от одного свободного места к другому, а придворные перемещаются вслед за ним. Он, как собака, пытается убежать от собственного хвоста. Он только однажды позволил себе несколько минут одиночества и чуть не погиб из-за этого. Релиус, ему ненавистно быть царем.

Релиус подумал о своем ночном собеседнике, его широком кругозоре и обаятельном смехе.

Тем не менее, неуверенный в себе, он не мог согласиться с царицей.

— Воры Эддиса всегда избегают большого общества, Ваше Величество. Он всегда ограничивался очень небольшим кругом близких людей и не привык к подобному образу жизни. Но у независимости и конфиденциальности есть обратная сторона. Это изоляция и одиночество. Хочет он того или нет, ему придется открыться. Мир должен узнать, что он истинный царь.

— Независимо от его желания?

— Ни один человек не может служить только себе, если его таланты нужны государству. Никто не может ставить свои личные нужды выше общественных.

— Береги себя, — тихо сказала царица. — Береги себя, мой дорогой друг.

Релиус лежал неподвижно.

— Я очень острая коса, — сказал царица.

Релиус слабо улыбнулся в ответ.

— Я сам предлагаю вам выход из положения. Не найдется ли для меня какого-нибудь маленького домика в долине Геде, например?

— Не в долине Геде, нет. Есть дом в Модрии, двухэтажный, с открытым двором и уютным атриумом. Земля там скудная, но для разведения коз подойдет.

Релиус ждал.

— Или ты можешь остаться со мной. Ты все еще нужен мне. Ты все еще нужен Аттолии.

Тихие слезы навернулись на глаза Релиуса. Он прикрыл веки и некоторое время размышлял о маленьком домике в долине Геде или в Модрии, с маленьким фонтаном, о блеянии коз и пении цикад.

— Я то, что ты из меня сделал, — тихо сказал царица.

Релиус улыбнулся сквозь слезы.

— Вы можете скосить меня хоть сто раз, моя царица, с моего полного согласия. Но я слаб и сокрушен. Я не знаю, чем могу быть вам полезен.

— Ты не сломлен, и я от всей души надеюсь, что не сокрушен. Давай подождем и посмотрим, как лучше тебя использовать, — предложила она.

Когда Релиус согласился, с сожалением отказавшись от тихой жизни на ферме в долине Модрии, Аттолия спросила: после того, как она так ловко привела его к нужному решению, не изменил ли он мнения о том, что царю следует смириться с ненавистной для него ролью?