Светлана Крушина - Все пути ведут на Север

Илис так погрузилась в размышления, что не сразу заметила, как в комнате стемнело, и как в воздухе засветились полосы бледного магического огня. Спохватившись, он подняла голову и встретилась взглядом с Барденом. Уже минут десять он сидел, подперев кулаком голову, и с любопытством в желтых глазах глядел на нее. Илис смешалась и стала расправлять и разглаживать письмо.

— В чем дело? — поинтересовался Барден. — У тебя такое лицо, как будто ты уксуса хлебнула. Неприятные новости?

— Да, — поспешно ответила Илис. — Неприятные, даже очень. Рувато пишет, что снова дает о себе знать рана.

— Это не шутки, — очень серьезным тоном сказал Барден. — Твоему другу нужно лучше беречь себя.

— Я напоминаю ему об этом в каждом письме, — заверила Илис, ломая голову, притворна ли его серьезность или нет.

— Я знал старого князя, — заявил вдруг Барден. — Достойный был человек, приятно вспомнить. Сын его, кажется, совсем в другом роде. Говорят, он теперь едва ли не первый законодатель мод у столичной молодежи?

— Насчет этого не могу сказать, я не знаток моды. Но почему бы и нет? После ранения развлечений у Рувато осталось не так уж много.

— Да, судьба распорядилась не слишком справедливо, — довольно равнодушно кивнул Барден. — Офицером он раньше был толковым, как мне говорили.

Илис не хотелось развивать эту тему, и разговор сам собой увял. Увы, покончить так же быстро и просто с разнообразными мыслями не получалось. Не прекращая думать о возможном скором визите медейского дюка, Илис нервничала. Успокаивало одно: когда — и если — он явится в акирнский дом Бардена, то вряд ли на нем будет написано, кто он такой есть. Но лучше бы уж уехать из Акирны поскорее!.. Обходными вопросами Илис попыталась выяснить у Бардена, когда тот собирается покинуть город. Ответ был удручающим: Барден планировать оставаться на месте до конца лета. По боевым позициям он прекрасно путешествовал через порталы или верхом, если ему хотелось «размять кости». При этом он все чаще настаивал на том, чтобы Илис оставалась в доме, дожидаться его возвращения.

Целую неделю после того, как было получено злосчастное письмо от Слоока, ничего не происходило, и Илис успокоилась. А когда Барден вместе с Альбертом очередной раз отбыл по делам, оставив ее в доме за хозяйку, она вовсе воспрянула духом. Теперь она не ждала никаких неприятностей. Ей даже стало любопытно, последуют ли за письмом, наконец, какие-нибудь события или нет.

В отличие от того дома, что принадлежал Бардену в Сореказе, в акирнском имелись слуги. Целых двое. Алина, — молоденькая, но при этом, как ни странно, крайне молчаливая девушка, — прибиралась в доме, стряпала еду и мыла белье. Пожилой, худощавый и осанистый Грегор был кем-то вроде дворецкого. В основном, его обязанности сводились к тому, чтобы встречать посетителей, отпирая им дверь. Учитывая, насколько редко в доме императора появлялись гости, работой он перегружен не был. Илис вообще решительно не понимала, зачем Барден держит старика; но это, разумеется, было не ее ума дело. Ей было достаточно того, что слуги скрашивали ее одиночество. Алину, несмотря на ее молчаливость, все-таки удавалось время от времени втянуть в разговор. О том, кто такой на самом деле ее хозяин, она не знала, полагая Бардена просто богатым магиком с некоторыми причудами. Такого же мнения придерживался и Грегор. Оба, и старик, и Алина, знали Бардена под именем Эмиля Даниса, чему Илис сильно удивлялась. Она все как-то не могла привыкнуть к тому, что почти все до единого в королевстве — и вообще на материке, — прочно позабыли имя касотского императора всего за каких-то двадцать восемь лет его правления. Впрочем, тут вообще было много неясных моментов, о которых Илис старалась не думать.

Оставаясь одна, она завтракала в столовой, но не за длинным парадным столом, а за маленьким столиком, который по ее просьбе поставили рядом с одним из окон. Отсюда открывался прекрасный вид на улицу, так что Илис за трапезой могла с удобством наблюдать за кипеньем городской жизни. Это было плохой заменой утренней застольной беседе с Барденом (который в Акирне вдруг переменил привычки и стал завтракать и даже иногда ужинать дома), но — хоть какое-то развлечение. Одиночество было противопоказано Илис.

В дождливые дни улицы пустели, а через залитое водой стекло ничего нельзя было разглядеть. Тогда Илис начинала киснуть, у нее пропадал аппетит, и она сильно жалела об отсутствии поблизости Бардена или хотя бы Марка.