Светлана Крушина - Путь Богини Мудрой

Глава 1

Величественный белокаменный храм пропал за стеной снегопада. Его стены из шершавого камня растворились в снежной круговерти, и только присмотревшись, можно было смутно различить их строгие очертания. Но снег залеплял глаза, и Лионетта не сразу поняла, что стоит перед храмом. Сначала она попросту растерялась: как же так, еще вчера на этом самом месте к небу вздымались сферические купола, а теперь осталось только клубящееся белое и холодное ничто? Колючей намокшей варежкой она стряхивала с ресниц снег, но тут же налипал еще и еще. Наконец, она догадалась подойти поближе, и из снежной каши проступили шершавые каменные стены, устремленные ввысь. Лионетта поднялась по старым истертым ступеням и вошла в галерею.

Тонкий слой снега лежал на каменных плитах пола. За Лионеттой оставалась узкая цепочка следов — единственные отметки на нетронутой белизне. Ряд простых, без украшений, колонн поддерживал крышу галереи. За ними продолжал падать снег, но сюда залетали редкие снежинки. Слева тянулась серая шершавая стена со множеством дверей из толстых, хорошо подогнанных досок. На них не было никаких отметок, и Лионетта машинально считала двери про себя. Через некоторое время она остановилась и, не постучавшись, потянула тяжелую дверь на себя.

Она перешагнула через невысокий порог и оказалась в маленькой полутемной комнате, или, вернее, в келейке. Здесь было ничуть не теплее, чем улице, и снег, налипший на накидку Лионетты, не спешил таять. Грубо оштукатуренные стены дышали зимой, а огонек одинокой свечи не мог прогнать стылый холод. Да и не для того горела свеча — она освещала страницы книги, помещенной на пюпитр. Перед пюпитром стоял темноволосый узкоплечий человек в рясе из тонкого серого сукна. При одном взгляде на его скудное, не по сезону, одеяние Лионетту тряхнуло ознобом. Человек был погружен в чтение и заметил гостью только тогда, когда она подошла и тронула его за плечо. Он сразу обернулся, и его бледное юношеское лицо с темным пушком над верхней губой и глубокими оспинами на щеках просияло улыбкой.

— Стрекоза! — сказал он негромко, но с искренней радостью. — Я не ждал тебя сегодня.

— Матушка прислала тебе гостинцы, — Лионетта показала маленькую корзинку, висящую у нее на локте. — Почему здесь так холодно? Почему ты не зажжешь жаровню?

— Холодно? Разве? Я не заметил.

— Ты ничего не замечаешь… — вздохнула Лионетта и поставила корзинку на топчан, накрытый шерстяным одеялом. Подошла к жаровне, которая оказалась задвинутой в угол, поворошила угли — они давно уже остыли и подернулись серым пеплом. — Можно развести огонь?

— Конечно, — юноша бросил последний взгляд на книжные страницы и переставил свечу с пюпитра поближе к топчану. — Отойди-ка чуть подальше, сестренка… — он протянул к жаровне тонкую руку, сложил пальцы в сложном жесте и вполголоса проговорил несколько отрывистых слов. На углях послушно вспыхнули и заплясали язычки огня. — Вот так-то, — с удовлетворением проговорил он.

Лионетта придвинулась поближе к теплу, протянула к нему ладони.

— А наставник не рассердится, если узнает, что ты тратишь магическую силу на такие мелочи? — озабоченно спросила она.

— Он не узнает…

Юноша встал рядом с ней, устремил взгляд на заалевшие угли; лицо его стало задумчивым. Глядя на него с тревогой и нежностью, Лионетта задалась вопросом: какие мысли сейчас бродят в его голове? Насколько далеки они от этой холодной кельи и заснеженного города?.. Он частенько витал в облаках, но даже Лионетте никогда не рассказывал о тех картинах, которые вставали в его воображении, и ее это безмерно огорчало. С самого раннего детства она мучилась своей непричастностью к его внутреннему миру.

— Пирожки же остынут! — воскликнула она с притворной тревогой, чтобы вернуть друга с небес на землю. Метнулась к корзинке, откинула сверху чистую тряпицу и извлекла из аппетитно пахнущих недр румяный пирожок. — Скушай, пока горячий, Лионель, — она протянула лакомство юноше. Тот вскинул на нее глаза, с явным усилием вынырнув из раздумий, и с извиняющейся улыбкой покачал головой.