Сергей Шведов - Шатун

— Совет держать отправился, — негромко сказал Осташ, глядя в спину удаляющемуся отцу. — Послушать бы, о чем говорить будут.

— Шагай, — подтолкнул его в спину Искар. — Без тебя старшины управятся. И язык не распускай в сельце-то, не пугай женок понапрасну.

Нет, не удержится Осташ, обязательно разболтает обо всем не только ближним, но и дальним. Шутка сказать — оборотень. Да не просто оборотень, а шатун. От таких вестей дрогнет любое сердце.

Кроме Серка в кузнице были Жирох и Туча, что Данбора не удивило. Среди зимы в сельце больше пойти некуда. Вот и спасаются почтенные мужи от бабьего крика да ребячьего визга у наковальни старого Серка. И не без пользы для общины время проводят.

— С добычей тебя, Данбор? — спросил Жирох, глянув на вошедшего из-под седой шапки волос.

— С добычей, — вздохнул Данбор, присаживаясь на стоящую у входа лавку.

Закончивший работу Серок мыл руки в большом чане, на прокопченном лице его мелькнуло недоумение.

— Неужто поскупились лесные духи?

— Одинца взяли, еле-еле донесли.

Туча завистливо прицокнул языком — везет Молчунам. Зимой не каждая охота заканчивается удачей, но Данбор добрый добытчик и отроков своих рукастыми воспитал. А под кровом у Тучи хороших лесовиков никогда не было. Тучин удел — пашня, ячмень да просо, и за каждую мерку приходится не одну сотню раз земле поясно поклониться. А тут пошастал по лесу с двумя несмышленышами, и нате вам — одинец. Ну как тут не цокать Туче языком.

— След видел у Поганого болота, — сказал глухо Данбор. — Его след.

Туча испуганно охнул, Жирох досадливо крякнул, и только Серок на слова Данбора никак не отозвался. Присел на чурку у наковальни и уронил тяжелые руки на колени. Может, не дошло до кузнеца, о ком идет речь? Не было его в сельце двадцать зим тому назад, когда Хозяин первый раз в округе объявился.

— Пожадничали наши отцы, — закручинился Туча, — а нам сейчас их бережливость боком выходит.

Судить отцов дело последнее, но была в словах Тучи своя правда. Взять землю у Хозяина взяли, а положенной виры не заплатили. Конечно, люди они были в этих местах пришлые, выделенные из своих родов без большого достатка, а потому и решили, что, прежде чем делиться, надо бы жиром обрасти. С выселок даже хазары по первым годам дани не берут.

— Уплачено ведь ему было, — сказал Жирох, не глядя на Данбора. — Чего же теперь ему надо?

А уплачено было самой красивой девкой в сельце — сестрой Данбора. Сгинула она без следа, а приплод остался. Говорил же Туча тогда Данбору: не бери малого в сельцо, не наша это забота. А тот, видишь, заартачился, родной крови ему стало жалко. И не взял в расчет того, с чьей кровью она смешана.

— Коли бы младенец пропал, то еще хуже было бы, — покачал головой Жирох. — В том небрежении Хозяину смертная обида.

— Жирох прав, — сказал хрипловатым баском Серок. — Коли кровь Хозяина с нашей смешалась, то мы этой земле уже не чужие. И гнать нас с земли у него права нет.

— Ты судишь по Велесовой правде, Серок, — не сдавался Туча, — а Хозяин этой землей владел, когда слова Велеса здесь никто не слышал. У него правда своя.

— Нет такой правды на земле, чтобы детеныша, чей бы он ни был, бросать на голодную смерть, — хмуро сказал Данбор.

Туча возражать Данбору не стал, но мнения своего не изменил. Это если человечьим разумением судить — тогда конечно. Но у Хозяина разумение другое. Его разумение от самой матери-земли идет. Поднимет неведомая сила косолапого среди зимы и гоняет его по лесу в самую бескормицу, пока он с голодухи не сделается лютым врагом человеку. И хорошо, если найдется в округе удалец, который шатуна завалит. Но уж коли шатун человека одолеет — тогда держись. Всем солоно придется. Умом шатун не по дням, а по часам начинает расти, и этому уму в звериной шкуре тесно становится, вот и меняет он медвежье обличье на человеческое. И сколько людей он заломал, столько и личин на себя напялить может. Нет существа свирепее его, а в человечьем обличье он даже свирепее, чем в медвежьем. Может, шатун и совсем бы в человека обернулся, но Мать Сыра Земля не отпускает свое детище и время от времени вновь его в звериную шкуру вгоняет. Вот с каким существом Данбор породнился и вот чье чадо под свой кров принес. За то, что породнился, Туча его не винил. Всем сельцом тогда они просили Данбора и его сестру Милицу, потому как по-иному унять Хозяина было нельзя. А скот падал, живность из округи ушла, дело уже к весне шло, у иных запасы кончались. Вызвался было Веско с тем шатуном потягаться, да и пропал ни за куну. Данбор тоже рвался в драку, да не пустили его старшины. Веско тоже из рода Молчунов был, а коли еще и Данбор бы пропал, то их родовичам солоно бы пришлось в этой жизни. Малых и старых кормить стало бы некому. Да и молод тогда был Данбор, еще и борода у него не росла.