Наталия Московских - Вихрь (СИ)

Девушка замерла, лицо ее вдруг стало белым, как мел. Максим осекся, внутренне отругал себя и понял, что только что окончательно испортил все. Однако он не стал ни извиняться, ни оправдываться, ни отстаивать свою позицию, ни идти на попятную. Он вообще ничего не стал делать, просто стоял и молчал. Настя покачала головой и, ускорив шаг, направилась к корпусу.

Максим тяжело вздохнул.

«Что ж...» - проговорил он себе, стараясь унять бешено колотящееся сердце, - «это ничего. Просто временные трудности. Все наладится – рано или поздно. Оно просто не может не наладиться, потому что мы выжили . А значит, и со всем остальным справимся».

Собственные мысли немного успокоили юношу, равно как и извлеченная из пачки сигарета. Делая глубокую затяжку, Максим продолжал твердить себе, что все наладится, и прилагал неимоверные усилия, чтобы в это поверить.

часть вторая

Маркус вскочил посреди ночи, разбуженный собственным криком, его тело блестело от холодного пота, сердце бешено колотилось о ребра. Проснувшись, мужчина испуганно приложил руку к груди и сумел вздохнуть, лишь убедившись, что в действительности ничто не нанесло ему ту ужасную рану, которую он увидел во сне. А ведь боль была такой реальной, такой... ощутимой. Словно острый кол на самом деле прошил тело насквозь.

Рядом зашевелилась молодая женщина. Она сонно застонала, открыв глаза, и приподнялась на локтях.

- Милый, - молодая женщина заботливо обняла его за плечи и напряженно посмотрела на его побледневшее лицо, - милый, что с тобой?

Маркус отдышался. Сердцебиение приходило в норму, в висках переставало стучать. Мужчина виновато посмотрел на супругу и заботливо поцеловал ее в лоб.

- Прости, - качнув головой, Маркус натянул улыбку, - прости, Сабина, я не хотел тебя будить.

Молодая женщина откинула черные волосы, попавшие на лицо, и улыбнулась.

- Последний раз ты так кричал... это давно было. Год назад или полтора? Тогда тебе снился кошмар про другой мир. Где было красное небо. А сейчас? – ее темные глаза внимательно и обеспокоенно глядели на мужа, - ну же, расскажи, и тебе станет легче, вот увидишь.

Маркус виновато отвел взгляд.

- Тот же сон, - пожал плечами он, - только словно... реальнее. Живее. И я снова видел тебя и то, как ты убиваешь нас с помощью какого-то кола. А еще там был юноша. И я дрался с ним, причем мы как будто менялись телами. И еще одна девушка. Она пыталась закрыть огромную световую дыру посреди какой-то комнаты. А вокруг были мертвецы, прикованные к стенам. Множество. И у всех ножевые ранения в грудь. Черт, я чувствую себя сумасшедшим, когда рассказываю это.

Сабина внимательно слушала. Полтора года назад муж уже рассказывал ей этот сон, только в меньших подробностях.

- Никакой ты не сумасшедший, - мягко произнесла молодая женщина, - это ведь сон, во сне всякое может привидеться.

Она неуверенно нахмурилась, раздумывая, озвучивать ли мужу следующую мысль, и, в конце концов, решила сделать это:

- Я не стала тебе в прошлый раз предлагать онейроскоп... но раз сон повторился, может, ты...

- Нет, - нахмурившись, отрезал Маркус. Голос прозвучал резче, чем ему хотелось, и он устало потер рукой лицо, - прости. Просто я... понимаешь, онейроскопию психотерапевты назначают нестабильным работникам. Если я сам обращусь, это потянет за собой кучу ненужных исследований, а на работе я ведь не... я стабилен.

Сабина примирительно кивнула, взяв мужа за руку.

- Ну, хорошо, хорошо. Ты прав. Я просто подумала, что это может пойти на пользу, но если ты не хочешь... - она покачала головой и крепче сжала руку супруга, - давай лучше просто поговорим об этом сне, хорошо? В этот раз тебя там тоже звали по-другому?

- Да. Эмиль. Эмиль Морган. Не понимаю, почему.

Сабина погладила мужчину по плечу.

- У тебя напряженная работа. Вот и снится всякая жуть. Я, пожалуй, попрошу Эрика, чтобы приглядывал за тобой на службе.

Маркус снисходительно улыбнулся, вновь поцеловав жену.

Он не стал говорить ей, что вряд ли Эрик сумеет ему чем-то помочь. И не стал объяснять, почему так опасается онейроскопии - просмотр его снов, пожалуй, о многом сказал бы психотерапевту. В течение полутора лет, с того самого момента, как Маркус впервые увидел этот сон, подобные видения не прекращались. В тот день в его душе словно поселилось что-то чужое, что-то, чего не было раньше. Будто бы человек, которого звали Эмилем Морганом и впрямь забрал часть его сознания, не дал до конца вырваться из мира с красным небом. С тех самых пор периодически сны о Красном мире с завидной стабильностью посещали Маркуса. Ему снились отдельные фрагменты жизни человека, выглядевшего в точности, как он сам, только с изуродованным ужасным шрамом лицом и отсутствующей фалангой безымянного пальца левой руки. Трудно было составить общую картину о том, кто такой Эмиль Морган, однако в одном Маркус был уверен – хорошим этого человека назвать точно нельзя. Не раз во снах мелькали сцены убийств. Эмиль, орудуя ножом, как настоящий профессионал, убивал людей разного пола и возраста, которых объединяло нечто, невидимое для невооруженного глаза обычного человека. Морган называл это потенциалом…