Катерина Диченко - Механик и все-все-все

Пожелав Марте доброй ночи, а, может, уже и доброго утра, я устало поплелась наверх в свою комнату. И только погрузившись в горячую ванну, я почувствовала, насколько сильно устала. Болели ноги, давал знать о себе спринтерский забег наперегонки с грэйдхами (фу, гадость, какая, не к ночи упомянуты будут), ломило спину, внутренности стянуло так, словно они были покрыты толстой коркой льда. Может, хоть в горячей ванне отогреюсь.

И действительно, расслабилась так, что чуть не уснула. Сонно, практически, с закрытыми глазами высушилась, надела сорочку и с блаженством растянулась на родной и горячо любимой кровати.

Что еще для счастья надо? Разве что самая малость — доброе слово, теплая постель и… неограниченная власть, — вспомнилась мне любимая шутка деда. Лично мне сейчас достаточно теплой постели. Доброе слово я уже получила от Марты по шее и по… в общем получила. А власть мне вообще не нужна. Тяжелая, хлопотная и опасная обуза.

Меня потянуло на философию, а это явный признак сильной усталости.

Все, спать-спать-спать, — строго скомандовала я себе, давая установку на отбой. И вскоре погрузилась в сладкие объятья сна.

Когда я проснулась, день давно перевалил за середину. С трудом собрала себя с кровати и поплелась в ванну. Холодный душ моментально привел в чувства и порадовал Марту моим «чудесным голосом», исполняющим арию «Под холодной водой».

В порядок или более-менее подобающий вид я приводила себя долго, но результат того стоил. От темных кругов под глазами и мертвенной бледности не осталось и следа. Тщательно расчесанные и уложенные волосы, белая блузка, красная облегающая юбка и пиджак.

— Какая отвратительная рожа, — «похвалила» я себя, разглядывая свое отражение в зеркале.

Но не найдя к чему бы еще придраться, спустилась вниз. Марта хлопотала возле плиты.

— О, ты уже проснулась, — обрадовалась она, снимая фартук и вытирая полотенцем руки. — Я думала, ты до вечера проспишь. А я вот праздничный ужин готовлю.

— Я была бы не против проспать до вечера, — и горестно вздохнула, — но на работу все равно идти нужно командировку закрывать. К тому же ребята волнуются.

— О-о-о, это да! — горячо поддержала Марта. — Каждый день до твоего приезда приходили. Юлия, Юлия и Ворон, Ворон, Ворон и Азарий, потом втроем, потом по одному и так без передыха почти трое суток. А вот сегодня с утра ни одного не было.

— Что-то мне подсказывает, что встреча будет горячей.

— Шея? — ехидно подсказала Марта.

— И она тоже.

В Конторе меня встретили гробовое молчание и косые взгляды коллег, полные ужаса и удивления. Стоило мне появиться, как разговоры тут же утихали, чтобы через минуту взорваться множеством взволнованных голосов, когда я проходила дальше.

Интересно, что б это значило?

В своем кабинете я застала взахлеб рыдающую Юльку и мечущихся рядом ребят. Ворон и Азарий не знали, как успокоить плачущую девушку наперебой, утишая, суя под нос воду, валерьянку, конфеты, попутно сталкиваясь друг с другом и сталкивая другие вещи. Не рабочая обстановка в рабочем кабинете и ядреный валерьяночный штын явно указывали на трагичное происшествие.

— У вас, что, кто-то умер? — наивно спросила я, наклонившись к столу, за которым, трогательно обнявшись, сидели мои друзья.

— Да! — давясь слезами, ответила Юлия. — Катерина умерла.

— Она, что совсем с ума сошла? — сдерживая рвущийся смех, серьезно спросила я. — Ама-а-а… больная. Вот люди пошли. Ни стыда, ни совести.

На меня поднялись три пары заплаканных глаз (ну, плакала только Юля, а у парней просто очень грустные были). Злость от услышанных слов поочередно сменилась удивлением, радостью и мстительным желанием придушить кое-кого вредного.

В меня тут же полетели ручки, карандаши, скомканные листы бумаги, едва не похоронив под канцелярским дождем.

— Катерина!!! — взревели они в три голоса и бросились ко мне. — Ты когда вернулась?!

Надо мной нависли трое решительно настроенных людей.

— Сегодня рано утром, — я попыталась состроить жалостливо-раскаивающуюся рожу, но, судя по скептическим взглядам ребят, не получилось. Жаль. — Приехала и сразу спать. Три дня пахала, как проклятая, а сюда пришла, как только проснулась.

Я думала, меня кинутся бить, но они всего лишь радостно обняли бессовестного механика. Одновременно. Чуть не задушив насмерть, но я была счастлива.

— Так вот, значит, в чем дело, — задумчиво протянула я, когда страсти от бурной встречи улеглись, и мы сидели тесным кружком за моим столом. — А я-то думаю, чего все от меня шарахаются. И с чьей же легкой руки меня так скоропостижно похоронили?