Олег Механик - Танцующая с фонтаном

В первый раз за много лет её улыбка была такой. Ещё никто, ни мать, ни подружки, ни этот новый город не видели этой её улыбки. Нет, она, конечно, улыбалась и раньше, но те многочисленные улыбки были словно сменяющиеся по погоде платья. Были приветственные, почтительные, снисходительные, саркастические, широкие, закрытые и полностью обнажающие зубы и вытягивающие губы в тонюсенькую нить. Не было только настоящей, такой как сейчас.

Такая улыбка бывает у детей, нередко появляется на лице у счастливых юнцов. Такую улыбку изредка можно встретить у взрослого и почти никогда у старика. Разумеется, и они могут так улыбаться, только когда их никто не видит. Например, увидев, что-то очень хорошее во сне, или вспомнив, что-то очень доброе и любимое, погребенное под толщей других ненужных воспоминаний. Такая улыбка не похожа на все остальные, потому что полностью преображает лицо. С разглаженного лба сползают змейки забот, приподнятые уголки рта пускают добрые лучики, а где-то в глубине глаз зажигаются солнечные фонарики.

Объект, вызывавший её улыбку, лёгким прозрачным ветерком кружился у подножья переливающегося яркими цветами, разбрасывающего брызги тёплой, нагретой за жаркий день, воды, фонтана. Он сливался с разносящейся из динамиков музыкой, будто сам являлся видимым её воплощением.

Венский вальс, перебирая воздушными, обутыми в кроссовки ногами, кружился так быстро, что образовывал подобный смерчу вихрь;

коброй извивалась распоясанная цветастая румба;

брейк, то угловато ломался, то плавно закручивался в узловатую косичку.

Наверное, этот парень танцевал не лучше профессионалов, с отточенными, выверенными сотнями тренировок движениями, может быть, даже не лучше иного любителя, собирающего на себя все взоры зала экстравагантным видом и не менее экстравагантными па. Но здесь, в этом городке, на этой небольшой площади, возле этого поющего фонтана, он был лучшим. Он сливался с музыкой, с потоками изливающейся воды и с плещущимися в ней отблесками огней стробоскопов.

Он появлялся здесь каждый вечер, как только фонтан начинал петь, и был будто необходимая его принадлежность, такая же, как бьющая послушными струями вода, или изливающаяся из динамиков музыка.

Она стояла в первых рядах, собравшейся кружком толпы, рядом с хохочущими перешёптывающимися подружками. Она не смеялась, а просто улыбалась той детской позабытой улыбкой.

Её глаза вцепились в этого танцующего человечка, и казалось, что нет такой силы, которая сможет оторвать этот жадный взгляд. Искрящиеся серые зрачки кричали «это то, что мы искали много лет», подпрыгивающее под лёгким шёлком сердце, шептало «наконец-то», а всё её тело тянулось туда к центру волшебного фонтана.

Это было что-то неподвластное уму, необъяснимое. Одно она знала точно – это что-то очень хорошее, то, что берёт своё начало чуть ниже пупка и расходится по всему телу мягкими блаженными волнами.

Она искала это давно, быть может, с самого детства, искала и не находила. Было что-то похожее, обманчивое, но только не то, что она тщетно старалась найти. Однажды в этих поисках она наткнулась на страшную находку, и сейчас ей даже пришлось скрыться от неё в этом цветущем южном городке.

Здесь было всё по-другому. Там равнина, тут горы и долины, там серые болота, тут благоухающие розы и цветущие каштаны, там карканье тысяч ворон, тут переливное журчание соловьёв. Казалось, в этом самом месте она должна быть счастлива. Но прошёл всего месяц, и ей вдруг стало казаться, что и в этом городке ей всё чаще попадается что-то знакомое из той, серой жизни. Она вдруг заметила, что её новые подружки походят на тех, с которыми она навсегда распрощалась, покидая, ставший ненавистным город. Странно, что в начале не было ничего общего, но, по прошествии времени, она разглядела в них те же черты характеров и даже узрела нечто похожее в самих образах. Все люди, соседи, прохожие, рыночные торговцы, стали казаться ей знакомыми, будто переместившимися вместе с ней из того города в этот. Сердце всё чаще стала покалывать тревожная иголочка. А что, если среди этих знакомых лиц снова окажется то самое. То, от которого она бежала за сотни километров.

Тревога постепенно нарастала и закрашивала цветущие краски этого города серым. Посерели цветные домики, туи, палисадники, верхушки гор. Огромная усеянная розами аллея, по которой она так любила гулять, тоже стала серой. Мир терял краски, и этот город становился точно таким же, как предыдущий.