Юлия Сотникова - Душа пламени

— Лирка! Ну Ли-ра…

— Отстань, Тая, не до тебя сейчас, — недовольно поморщившись, я попыталась обойти вцепившуюся в мою руку сестру.

— Ты обещала! — девушка упрямо надула губы.

— Не правда, я лишь сказала, что могу попробовать, если будет желание, а его нет.

— Ну погада-а-ай…

Мне осталось лишь тяжело вздохнуть. Ну сколько можно говорить, что я этого делать не умела? Ни гадать, ни читать по ладони, ни еще чего-нибудь, чем могла похвастаться любая девушка из нашего табора. И с этим свыклись уже практически все, кроме неугомонной сестрички, раз за разом заставляющей меня испытывать свои способности на первом встречном. И ладно бы я чего путного говорила, так нет же! Вечно пророчила беды, смерти, измены и тому подобные мерзости, а потом стояла и наблюдала за бледнеющими на глазах людьми.

— Ну Лира!

— Ладно-ладно, только отстань! — я закатила глаза и, наконец, сдавалась. — Но не сейчас.

— Когда?

— После выступления.

Я посмотрела в сторону центрального костра, где под волшебные аккорды гитар танцевали сестры. Как же меня тянуло туда… Ноги так и просились в пляс, каждая клеточка тела жаждала поддаться зажигательному ритму музыки, оказаться возле пламени и закрутиться в вихре страсти, что рождала мелодия. Взмахнуть подолом длинной юбки и хитро взглянуть на завороженную толпу, так, чтобы каждый думал, что лишь ему дарована манящая улыбка и лишь для него светятся восторгом глаза. И танцевать. Мы не делали праздник, он жил в наших душах, бежал по венам. Цыгане позволяли другим окунуться лишь в малую толику своей жизни, не показывая при этом серых будней. Ведь ни к чему тем, кто пришел сюда отдохнуть душой и телом, знать, как тяжело бывало улыбаться. Как мучительно больно развлекать ненавистную порой толпу, как невыносимо видеть в холодные времена страдания голодных детей, и как сладостен вкус мести. Настоящей, цыганской.

Но это все не сейчас… Тем, кто восторженно застыл возле костра, эти знания ни к чему. В их глазах отражались блики костра, да разноцветные юбки цыганок, а разум был притуплен танцем. Танец и песня, что уносила с собой даже на край света, если того хотелось исполнителю. Песни цыган всегда коварны, они опутывают, дурманят, заставляют забыть обо всем, будоражат кровь и терзают душу. Песня и танец…

Призывно улыбнувшись, я выбежала в круг и опустилась на землю недалеко от костра, пробежав быстрым взглядом по оживившейся толпе. Наверное, в этот момент я действительно производила неизгладимое впечатление. Стоило мне появиться, сестры разошлись и уселись, образовав пестрый круг, центром которого стала я. Лишь я и пламя, мой вечный спутник, отражающийся на длинных распущенных волосах, на изумрудной ткани платья, на кажущейся при лунном свете белоснежной коже оголенных рук. Все застыли в ожидании. Зазвучала музыка и я запела.

В этой песне сплелись нежность и злость, встречи и расставания, плачь раненой птицы и бесконечная радость полета. Я грустила и смеялась вместе с героями одной старинной баллады, а вместе со мной переживали и стоявшие вокруг люди. Но я их не замечала. На огромной поляне не осталось никого, кроме меня, музыки и костра. А мелодия все лилась, услышанная когда-то история исходила из самого сердца, и я пела как в последний раз. А потом… Ни единого вздоха, ни одного движения и звука, лишь веселый треск огня. Гитара умолкла, дав почувствовать царившее вокруг напряжение. Но лишь на миг… Чтобы тут же взорваться будоражащей кровь мелодией. И вот уже я не сижу, а кручусь посреди живого круга, выгибаясь и звеня многочисленными браслетами. Топот ног, звон металла и удары ладоней… Я отдалась танцу, не замечая ничего вокруг. Жила вместе с ним, наслаждалась каждым моментом и… умерла с последним аккордом.

Тишина была оглушающей. Выждав пару мгновений, даруя зрителям немного времени, чтобы пережить, прочувствовать последние мгновения танца, медленно поднялась под оглушивший вой и аплодисменты толпы. Востог и неприкрытое восхищение. Я ликовала. Стоя перед ними, искренне наслаждалась произведенным эффектом и радовалась тому, что смогла задеть за живое, оставить частичку себя в воспоминаниях.

— Молодец, девочка, — рядом раздался голос Ронула. — Как всегда, великолепна.

— Спасибо, — обернувшись к мужчине, я благодарно улыбнулась и поспешила выйти из круга, уводя его за собой.

Что-то меня беспокоило. Что-то было не так, не как всегда… Замерев, я остановилась и обернулась, вновь вглядевшись в толпу, сама толком не зная, что хотела найти. Чье-то присутствие, чей-то пристальный взгляд. Что с тобой, Лира? Глупо бояться какого-то взгляда, тем более многие после танца смотрели мне вслед. Но тогда почему так неуютно? Почему не отпускало ощущение грозящей беды?