Я остановилась возле леопарда Натаниэля и гиены Арэса, оказавшись между двумя большими животными. Я доверила Никки держать вампиршу на прицеле. Винтовка моя висела на ремне, а сама принялась гладить темный мех Натаниэля и положила руку на спину гиене. Гиенолак был выше леопарда, достаточно высокий, чтобы я могла поставить на него локоть; он был чертовски большой зверюгой.
Вампирша широко раскрытыми глазами, не отрываясь, смотрела на двух зверей. Кто-то направил фонарик ей в лицо, как прожектор, так что мы могли видеть, что один глаз у нее был ясный, карий и очень живой, но другой — словно покрыт белесой пеленой, как после смерти. Когти Натаниэля полоснули ее по лицу от угла мертвого глаза до подбородка. Рана почти не кровоточила, как будто плоть на самом деле была мертва достаточно долго, что крови уже не осталось, но рана на груди очень сильно кровила. Она впиталась в розовое платье трапециевидной формы и вампирша выглядела как жуткий Валентин. Одно плечо сгнило так, что можно было увидеть кости и сухожилия, но другое было гладким и идеальным. Почему она не использовала свои вампирские силы, чтобы восстановить все свое тело? У гниющих вампиров были две формы — человеческая и гнилая. Большинство из них львиную долю своего времени проводили выглядя как люди, настолько идеальные, насколько могли, хотя некоторые наслаждались эффектом, который их вторая форма производила на жертв. «Наша» вампирша этим не наслаждалась.
— Пожалуйста, не трогайте меня, больше, — взмолилась она.
— Ты ранила Генри старшего, — сказала я.
— Кого?
— Мужчину, которого ты оставила в осиновой роще.
Она посмотрела в сторону.
— Я не хотела трогать его. Я, наконец, стала достаточно сильной, чтобы затмить их разум, чтобы они видели меня красивой. Я еще не закончила с первым мужчиной, но он заставил меня ранить его. Он заставил нас ранить его на глазах другого мужчины.
— Вы убили отца и заставили сына смотреть, — сказала я.
Она снова взглянула на меня, на ее лице был сплошной страх:
— Я не хотела.
— Никто к твоей голове пушку не приставлял, — сказала Беккер.
— Хуже, — прошептала она. — Гораздо хуже.
Я чувствовала другого вампира. Он был близко.
— Хуже в чем? — спросила я.
— В нем, — прошептала она.
— В ком?
Она покачала головой и с одной стороны головы отвалился клок волос. Она схватила его и разрыдалась.
— Боже, возможно, мне следует заставить вас покончить со мной. Это куда лучше, чем быть вот такой.
— Ты должна быть способна придать себе человеческий облик, по крайней мере, ночью.
Она посмотрела на меня, все еще держа прядь своих волос в руке:
— Что ты сказала?
Я повторила.
— Если бы я могла это сделать, он бы сказал мне. Он вознаградил бы меня. Я делала все, о чем он просил.
— Кто вознаградил бы тебя? — снова спросила я.
Она взглянула на что-то, чего я не видела и сказала:
— Нет, пожалуйста, не надо. — Она посмотрела на меня. — Это не я, не убивайте меня. Он меня контролирует, и я не могу ему отказать.
— В чем?
— Во всем. — Голос ее стал отстраненным, словно она слушала что-то, чего мы не слышали. Я почувствовала как сквозь нее пронеслась энергия подобно холодному бризу. Ее лицо повернулось к нам, и с него на нас смотрела уже другая личность. Я знала только одного вампира, который мог настолько глубоко завладеть другим вампиром.
— Странник, — прошептала я.
— Нет, попытайся еще раз. — И это был тот же голос, ее голос, но интонация совершенно другой, как будто мужской, хотя и не была уверена почему мне так казалось.
— Кто ты?
— Угадай, — сказал он, и это слово перетекло в шипение, а потом мой крест снова ожил, как и другие освященные предметы вокруг нас.
— Не делай этого, мы убьем ее!
— Создам еще, — ответил голос.
— Еще вампиров?
— Еще много кого. — Голос превратился в злое скуление, никак не вяжущееся с разложившейся женщиной, которую он использовал.
— Не смотрите ей в глаза! — крикнула я.
— Кто-нибудь всегда смотрит, — ответил голос.
Я выставила перед собой крест, держа его на конце цепочки:
— Оставь ее.
— Ты пытаешься ее спасти? — Голос, казался, приятно удивлен.
— У нее есть права, а ты завладел ее телом, что рассматривается как похищение и психическое насилие.
— Она моя, моя!
— Нет, не твоя, — ответила я и начала приближаться к нему, светя перед собой крестом. Никки держался рядом с оружием наготове, просто на всякий случай. Звери рычали и клацали зубами по обеим сторонам от нас.
Читать дальше