Джеймс Оуэн - В поисках красного дракона

Коридор уперся в просторную комнату, полную книжных полок, старых костей и свитков папируса. Карлик уселся на высокий стул и принялся рыться в пачке документов.

— Да, — чуть не плакал он, — как только этот мальчишка Тесей лишил меня глаза, я застрял здесь, как... как... канцелярская крыса. А должен бы разгуливать повсюду, сеять страх и ужас... — Астерий вздохнул. Взглянул на Чарльза мутным глазом: — Вы мне не верите. Думаете, я не способен сеять страх и ужас, а? Вечно меня никто не уважает.

— О, уверяю вас, вы довольно страшный, — ответил Чарльз, пихнув Джона локтем.

— О да, — поддакнул тот. — Страшный. Вселяете ужас. Я бы ночами не спал, если б хоть краешком глаза вас углядел.

— Правда? — просиял горбун. Он прямее сел на стуле (насколько позволял его панцирь) и,кажется, выпятил грудь колесом. — Ну что ж, теперь, когда все ясно, чем могу помочь?

— Джек, — раздраженно ответила Эвин. — Мы пришли за Джеком.

— Хм-м-м. Здесь у меня только негодные. Джек — негодный?

— Негодный для чего? — не понял Джон.

— Для сражения, — ответил Астерий. — Чтобы сражаться в Великом Крестовом походе. Все годные ушли с королем, а негодные попали сюда. Да вы вообще необразованные, как я погляжу.

Найдя все документы, которые ему требовались, Астерий снова повел друзей лабиринтами залов и коридоров, болтая по пути без умолку.

— Ну вот и добрались, — объявил он, водрузив лампу на подставку, чтобы лучше осветить просторную комнату, в которой они оказались. — Библиотека.

Комната по форме была восьмиугольником, но, как пояснил их странный проводник, со стороны она казалась четырехугольником.

— Почему это так важно? — спросил Джон.

— Христианское тщеславие, — сказал Чарльз. — Четырехугольник считается идеальным физическим воплощением постоянства и незыблемости Царства Небесного.

— Аббатство Розы [65]! — прищелкнул пальцами Берт. — Стеллан знал об этом. Он как-то заметил, что конструкция этого места строится на планах Вавилонской библиотеки, хотя и не скажу, имел ли он в виду библиотеку до или после Великого смешения народов.

Все полки священной библиотеки были битком забиты Библиями. Там были и рукописные книги, насчитывающие несколько веков, и переплетенные в кожу — последних десятилетий, переплетенные вручную и с любовью украшенные аккуратными иллюстрациями монахами, что прежде жили в аббатстве.

По самым скромным прикидкам Джон насчитал двенадцать тысяч Библий.

— Все документы в порядке, так что если вы просто выберете Библию, отрывающую врата, мы сможем пойти за вашим Джеком, — сказал горбун, указывая на тяжеленную дверь, окованную железом.

— И какую нам выбрать? — спросил Джон.

— А у меня здоровье-то уже не то, — пожаловался Астерий. — Есть заветы, есть в переплетах, а я уже и так оказал вам любезность с теми документами, но если вы даже не знаете, как попасть внутрь... — Поток сознания повис в воздухе, а друзья в отчаянии оглядели тысячи книг.

— Вот, — сказал Берт, указывая на буквы, вырезанные над дверью. — Может, это подсказка.

— А это не загадка, как та, у обиталища Самаранта? — предположила Эвин. — Или волшебное слово?

Берт покачал головой:

— Здешние монахи не стали бы связываться с магией. Хотя загадка — очень может быть. Можете прочесть?

— Я могу, — вызвался Чарльз, забрал лампу у Астерия и поднял повыше, чтобы осветить надпись. — Это иврит.

Он некоторое время вглядывался в буквы, беззвучно шевеля губами, и повернулся к остальным.

— Похоже, это действительно загадка, но как ее разгадать, я не знаю, потому что в самой фразе нет никакого секрета.

Он снова повернулся лицом к надписи и прочел:

— «Волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок и молодой лев и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.» [66]

Джон выглядел потрясенным.

— Ты понимаешь, о чем речь? — спросил Берт.

— Да. Это из Ветхого Завета. Исаия, если не ошибаюсь.

— Не ошибаешься, — подтвердил Чарльз. — Но что все это значит?

— Все это время, — задумчиво произнес Джон, — мы допускали промашки потому, что думали, как взрослые, а не как дети. Мы не обращали должно внимания, когда знали, что это могло быть важно.

— Похоже, все это значит лишь то, что значит. Нас должен вести ребенок.

Все повернулись к Лоре Липучке, а Чарльз опустился перед ней на колено.

— Лора Липучка, — нежно произнес он, — наш талисман. Поможешь нам?

— Постараюсь, — осторожно ответила девочка.