Джон Толкин - Властелин Колец - Братство Кольца

Когда они поели, Арагорн созвал всех вокруг себя.

— День наконец настал, — сказал он, — день выбора, который мы так долго откладывали. Что теперь станет с нашим Братством, которое так далеко прошло благодаря дружбе? Должны ли мы повернуть на запад с Боромиром и участвовать в войнах Гондора, или на восток — к Ужасу и Тени, или же должны разойтись и пойти разными путями? Что бы мы ни выбрали, это нужно сделать быстро. Мы не можем долго оставаться здесь. Мы знаем, что Враг на восточном берегу, но боюсь, что орки могут быть и на этом берегу Реки.

Наступило долгое молчание, никто даже не шевелился.

— Ну, Фродо, — сказал наконец Арагорн. — Боюсь, что бремя выбора ляжет на тебя. Ты — Хранитель, избранный Советом. Только ты можешь избрать свой путь. Здесь я тебе не советчик. Я не Гэндальф, хотя и старался исполнить его роль, но не знаю, что он собирался делать в этот час и были ли у него какие-либо планы. Вполне вероятно, что он тоже оставил бы выбор за тобой. Такова твоя судьба.

Фродо вначале ничего не говорил. Потом медленно начал:

— Я знаю, что нужно торопиться, но я не могу выбрать. Это тяжелое бремя. Дайте мне еще час, и я решу. Оставьте меня одного.

Арагорн с сочувствием посмотрел на него.

— Хорошо, Фродо, сын Дрого, — сказал он. — У тебя будет час, и ты останешься один. Мы задержимся здесь на некоторое время. Но не уходи слишком далеко, чтобы мы могли тебя услышать, если позовешь.

Фродо некоторое время сидел понурив голову. Сэм, не спускавший глаз со своего хозяина, покачал головой и пробормотал:

— Ясно как день, но не следует Сэму Гэмджи вмешиваться сейчас.

Вскоре Фродо поднялся и ушел, и Сэм видел, что все сидят неподвижно и не глядят на него, — все, кроме Боромира, глаза которого неотрывно следовали за Фродо, пока он не скрылся из виду у подножия Амон-Хена.

Бредя бесцельно по лесу, Фродо обнаружил, что ноги несут его к склону холма. Он вышел на тропу — остатка древней дороги. На крутых местах были высечены ступени, но сейчас они обвалились и выветрелись, их раскололи корни деревьев. Некоторое время он поднимался, не думая, куда идет, пока не пришел на травянистую полянку. Ее окружали рябины, а в середине лежал широкий плоский камень. Маленькая лужайка открывалась на восток и была залита солнечным светом. Фродо остановился и посмотрел на Реку далеко внизу, на Тол-Брандир и на птиц, кружившихся в воздухе между ним и островом. Сюда доносился могучий голос Рауроса.

Он сел на камень, подперев подбородок рукой, продолжая глядеть на восток. Но сейчас он почти ничего не видел. Перед его мысленным взором прошли все события, случившиеся после ухода Бильбо из Удела, и он вспоминал и обдумывал все, что говорил Гэндальф. Время шло, а он все еще ничего не решил.

Внезапно он очнулся от своих мыслей: его охватило странное чувство, что он не один, что чьи-то недружелюбные глаза устремлены на него. Он вскочил на ноги и повернулся, но, к своему удивлению, увидел улыбающегося Боромира.

— Я боялся за тебя, Фродо, — сказал он, подходя. — Если Арагорн прав и орки близко, никто из нас не должен оставаться в одиночестве, и ты — меньше всех: от тебя так много зависит. А у меня на сердце слишком тяжело. Можем ли мы поговорить наедине? Это успокоит меня. Когда собирается много народу, разговор превращается в бесконечный спор. В беседе двоих легче найти мудрый выход.

— Ты так добр, — ответил Фродо. — Но не думаю, чтобы какая-либо беседа могла помочь мне. Я знаю, что должен делать, но просто боюсь этого, Боромир, боюсь.

Боромир стоял молча. Беспрестанно ревел Раурос. Ветер шумел в ветвях деревьев. Фродо вздрогнул.

Неожиданно Боромир подошел и сел рядом с ним.

— Ты уверен, что не страдаешь напрасно? — спросил он. — Я хочу помочь тебе. Тебе необходим совет в твоем трудном выборе… Хочешь выслушать мой совет?

— Думаю, что я знаю, какой совет ты мне дашь, Боромир, — ответил Фродо. — И он мне кажется мудрым, если бы не предупреждение моего сердца.

— Предупреждение? Предупреждение против чего? — резко спросил Боромир.

— Против отсрочки. Против пути, который кажется легче. Против отказа от бремени, возложенного на меня. Против — что ж, я должен сказать и это, — против доверия силе и искренности людей.

— Но эта сила долго защищала вас в вашей маленькой стране, хоть вы и не знали этого.

— Я не сомневаюсь в доблести вашего народа. Но мир меняется. Стены Минас-Тирита, может быть, крепки. Но если они падут, что тогда?

— Мы все падем в битве. Но все еще есть надежда, что они не падут.