Маргарет Штоль - Идолы

Да! Я понимаю!

Я возвращаюсь к каменной лестнице, и вместе со мной Тима и Лукас.

В считаные минуты Воробей догоняет нас.

Картина перед нами такая, какую ребенку лучше не видеть, но ведь ни один из нас на самом деле не ребенок. Даже Воробей.

В дыму, среди куч камней трудно что-либо рассмотреть, в особенности потому, что огонь лишь начинает понемногу угасать.

Как нам всем хорошо известно, Ро куда лучше умеет разжигать пламя, чем тушить его.

По другую сторону двора я вижу Фортиса и Биби, они пытаются остудить Ро, обливая его святой водой. Они – все трое – покрыты густым слоем черной сажи.

Но по-настоящему страшное зрелище представляет собой Главный Посол Планеты Миядзава.

Бывший Главный Посол.

Потому что толстый клинообразный кусок обсидиана пронзил его грудь. И продолжает выползать через нее, извиваясь, будто человеческое тело – пустое место или совершенно несущественная помеха на пути.

А вот большинство его солдат провалились в расщелину. Я едва вижу макушки их голов и одну-две руки, все еще цепляющиеся за влажную землю. Они очень глубоко.

– Символично, тебе не кажется? – Это Лукас подошел ко мне и остановился сзади. – Видеть, что Главный Посол Планеты считал себя величайшим защитником Земли? А теперь его симпы оказались… Ну, ты понимаешь.

– Прилегли вздремнуть в холодке? – невинным тоном произносит Тима, чуть заметно усмехаясь.

Лукас, и Ро, и я начинаем хохотать, несмотря ни на что. Я протираю глаза от сажи.

– А где все остальные симпы? – Тима смотрит по сторонам, но никого не видит, ни единого солдата поблизости.

Лукас пожимает плечами:

– Сбежали, надо полагать. Я бы тоже сбежал, если бы обнаружил, что на меня напирает такое!

Я улыбаюсь:

– Ты о Ро? Или о корнях Иконы?

– Да и о том и о другом, – усмехается Лукас.

Тима кивает:

– Он прав. Я даже не представляю, что именно напугало их сильнее.

– Я их напугал, – слышится голос.

Я оборачиваюсь и вижу Ро, он тянется ко мне, чтобы обнять. Его кожа все еще слишком горяча, к ней трудно прикоснуться.

– Ро, ты это сделал! Ты спас нас!

Я прижимаюсь лицом к его шее, несмотря на то что Лукас стоит рядом с нами; несмотря ни на что.

Я просто не могу удержаться.

– Но я же всегда все чинил, разве не так? – Ро улыбается и тянется к Тиме.

Даже Лукас разок хлопает его по спине. А для него это кое-что значит.

– Или так, или наоборот. Ну, знаешь, то, что ты еще делал… – Я прикидываюсь, что думаю. – Ну да, все ломал!

Ро взрывается хохотом, и я тоже смеюсь. К тому времени, когда мы отодвигаемся друг от друга, у меня такое чувство, будто все идет, как и должно идти. Словно мы снова в миссии, на пляже, дома…

И даже если такого никогда больше не случится, я смакую это ощущение, пока можно. Ро – моя семья, мой самый давний друг. И я не могу делать вид, что это не так.

Я не могу не любить все это.

Не могу не любить его.

Потом я слышу поодаль тонкий голосок:

– Долория! Ты там?

Это Воробей пробирается ко мне, спотыкаясь в дыму.

Я протягиваю к ней руки. Она замечает меня и бежит в мою сторону по неровной земле.

– Осторожнее, – с улыбкой говорю я.

Ее пальцы тянутся ко мне, мягкие и пухлые. Мы тянемся друг к другу…

И ее пальцы проскальзывают сквозь мои.

Я замираю на месте, в потрясении глядя на собственную руку. Я делаю новую попытку, но ничего не меняется. Я хватаю воздух открытым ртом.

Потому что девочка ненастоящая.

Ее здесь нет.

Этого не может быть.

Воробей стоит прямо передо мной, уставившись на собственные пальцы.

А потом она начинает их загибать, по одному. Считая в обратном порядке.

– Пять…

– Фортис, что происходит? – спрашиваю я умоляющим тоном, но тот лишь отступает на шаг.

– Четыре…

Он бросает на меня странный взгляд:

– Долория, думаю, тебе сейчас лучше отойти.

– Три…

Лукас хватает меня за руку:

– Дол, я не понимаю, что происходит, но… но нам нужно убраться.

– Два…

Теперь только один палец Воробья – указательный – остается вытянутым. Она поднимает его к лицу и внимательно изучает.

– Что происходит, Воробей?

Девочка смотрит на небо и улыбается:

– Птицы…

Но в этом небе теперь не только птицы. Волосы Воробья, стоящей рядом со мной, шевелятся от ветра.

– Что это такое, Воробей?

– Не «что», сестра. Кто.

– Кто, Воробей? – Я чувствую, как по моим щекам катятся слезы. – Кто сюда идет?

Шум становится громче.

Воробей смотрит на свой палец. И только в этот момент я осознаю, что она вовсе не считает.