Маргарет Штоль - Идолы

Мой пустой желудок громко урчит, когда я поворачиваюсь, чтобы проверить, кто еще рядом, на тот случай, если ошибаюсь. Но я не ошибаюсь: чуть в стороне похрапывает Фортис, под грудой сухих веток, которые, впрочем, не могут скрыть его шерстяные красные носки – они торчат вверх, как уши вязаного кролика. Рядом притулилась Тима, вся перепачканная пылью и почти не занимающая места, потому что свернулась в аккуратный клубок рук и ног, как некое компактное военное снаряжение. Брут пристроился в изгибе ее колен, и храпит он так громко, что его можно скорее принять за сына Фортиса, чем за собаку Тимы. Ро, как обычно, нигде не видно, но он и не устраивался спать рядом ни разу после того, как мы покинули миссию.

Он не желает приближаться к Лукасу.

Ко мне.

Все станет гораздо проще для всех нас, говорит Фортис, когда мы найдем дорогу туда, куда направляемся.

Идиллия – так называет это место Фортис. «Я нашел ее с помощью Дока. База грассов. Единственный лагерь в этих местах».

Я была смущена, когда он впервые об этом заговорил.

– Идиллия? Но почему они назвали так свой лагерь?

– Потому что это рай, милая. Место, где Иконы не в состоянии причинить нам вред, а Лорды не могут летать.

– Ты имеешь в виду какое-то местечко над радугой? Как в старых сказках?

– Я имею в виду нечто под горой. Как в старых военных руководствах.

Но я все равно не понимаю, как он предполагает найти некую базу бунтовщиков-грассов, если ее даже Посольство обнаружить не может. И мне трудно поверить в существование безопасного места. Места, где мы сумеем разработать стратегию нашего сражения с Домом Лордов.

Но плана получше ни у кого из нас нет. Или еды получше. Или просто достаточного количества воды. Или другого способа выбраться отсюда.

И потому мы, как хорошие солдаты, в которых быстро превращаемся, движемся в сторону гор.

– Дол?

Я подскакиваю на месте, когда Лукас касается моего плеча, выдернув меня из размышлений о горах и солдатах. Он кивает в сторону ближайшего холма. Длинные волосы падают ему на лицо, их кончики завиваются.

– Идем, Дол. У меня есть кое-что для тебя.

Вид его отросшей шевелюры заставляет меня осознать, как давно никто из нас не совершал таких обычных действий, как, например, стрижка. И еще лицо Лукаса теперь украшает красная рана на лбу, она тянется над глазами, как лишняя бровь, – это память о крушении, так же как синяки на моем лице, распухшая лодыжка Тимы и сломанное ребро Ро.

Так же как наши пустые животы, ноющие от голода.

Но несмотря ни на что, он все равно ошеломляюще красив, этот Лукас Амаре.

– Кое-что для меня?

Он застал меня врасплох, я растеряна, но Лукас предлагает мне руку – и я берусь за нее, поднимаюсь и иду за ним. В ту самую секунду, когда я прикасаюсь к Лукасу, я чувствую тепло. Оно возникает оттого, что сердце Лукаса бьется в такт с моим.

Неужели и все ощущают то же? Он мог бы их заставить, если бы захотел. Уж это-то я знаю.

Но есть ли в этом нечто большее, нечто лишь для одной меня?

Я стою рядом, удерживая его руку на долю мгновения дольше, чем то необходимо. Чувствую, что краснею, и отворачиваюсь, внезапно испытывая благодарность к тускнеющему свету.

Все это так странно. Я хочу сказать, я странная. То, какой я стала. Как воображаемый поцелуй может ощущаться как самый настоящий.

Тот единственный идеальный, возвышенный, украденный поцелуй, там, в миссии… В тот день, когда мы были так близки к тому, чтобы связать себя друг с другом, сердце к сердцу, рука к руке…

Вздрагивая от воспоминаний, я потуже натягиваю на себя все, что на мне есть. И все равно мои щеки снова розовеют, когда я иду следом за Лукасом вверх по извилистой тропе, что уводит от пересохшего речного русла, у которого мы разбили лагерь, если это можно так назвать, все выше и выше, к вершине каменистого холма, возвышающегося над потемневшей пустыней. Красный гравий пейзажа испещрен странными, почти неземными на вид фигурами, – это ветер высек из породы нечто похожее на жизнь. «Уж, наверное, это место не назвали бы просто так Долиной гоблинов». Я как наяву слышу голос Фортиса, когда смотрю со склона на камни.

Потом я слышу знакомое потрескивание браслета Лукаса и сразу за ним такой знакомый голос Дока:

– Лукас? Мне показалось, я теряю твой сигнал.

Я останавливаюсь. Лукас подносит палец к губам и тут же делает знак идти дальше.

Голос Дока отдается эхом от камней.