Нил Шустерман - Жнец

Только теперь смысл предупреждения, сделанного жнецом, дошел до Роуэна. Никто не погладит его по головке за то, что он сделал для Кола. Жнец оказался прав, и Роуэн ненавидел его за это – так же сильно, как остальные школьники ненавидели Роуэна.

2024 год. Год, про который знает каждый школьник. Это был год, когда мощь вычислительной техники стала безграничной. По крайней мере никто уже не был в состоянии ее измерить. В этом году мы узнали… мы узнали все. «Облако» превратилось в «Гипероблако», и все известное и неизвестное сконцентрировалось там – доступное для любого, кто хотел получить доступ.

Но, как это происходит и со всем прочим, как только мы овладели бесконечным знанием, оно утратило свою важность. Стало менее насущным. Конечно, у нас есть ученые, которые штудируют то, что мы уже знаем. Но в чем цель этих штудий? Раньше люди учились и изучали мир для того, чтобы улучшить и мир, и собственную жизнь. Но совершенный мир не нуждается в улучшении. Как и почти все, чем мы заняты, учеба – от начальной школы до высших академических степеней – есть для нас просто способ занять себя.

В 2042 году мы победили смерть и перестали считать годы. Нет, несколько десятилетий мы еще вели им счет, но потом перестали: для бессмертных время не имеет значения.

Не помню точно, как и почему мы перешли на китайский календарь – год Собаки, год Козла, год Дракона и так далее. Не помню также, когда по всему миру активисты движения в защиту животных стали отстаивать права своих любимых видов, добавив в список летоисчисления год Выдры, год Кита и год Пингвина. И не могу также сказать, когда было решено избегать повторений и каждый год именовать животным, еще не встречавшимся в перечне лет. Все, что я наверняка знаю, так это то, что сейчас у нас год Оцелота.

Что же до того, что я не знаю, то любой желающий может посмотреть это в «Гипероблаке».

– Из журнала жнеца Кюри.

Приглашение Ситре пришло в начале января. Пришло обычной почтой – первый симптом того, что дело выходит за рамки обычного. Так приходили только три типа отправлений: посылки, официальные письма и письма от всяких чудиков – единственных людей, которые все еще писали письма. Похоже, это письмо относилось к третьему разряду.

– Ну открой же! – потребовал Бен, гораздо более взволнованный бледно-желтым конвертом, чем Ситра. Адрес был написан от руки, что делало происходящее еще более странным. Каллиграфия в школах преподавалась элективным курсом, но среди знакомых Ситры не было ни одного, кто его когда-либо выбирал. Она вскрыла конверт и достала карточку такого же цвета. Прежде чем прочитать ее вслух, она пробежалась по тексту глазами.

Ваше присутствие в Большой городской опере девятого января в 7 часов вечера доставило бы нам огромное удовольствие.

Ни подписи, ни обратного адреса. Кроме карточки, в конверте лежал билет. Один-единственный

– Опера! – разочарованно протянул Бен. – Вот еще!

Такому не возразишь!

– Возможно, какое-нибудь школьное мероприятие? – предположила мать.

Ситра покачала головой:

– Тогда так бы и написали.

Мать взяла приглашение и конверт, чтобы внимательно рассмотреть.

– Ну что же, – сказала она. – Что бы это ни было, это интересно.

– Это какой-нибудь неудачник. Боится открыто подойти и пригласить меня на свидание, вот и придумал.

– Собираешься пойти? – спросила мать.

– Мама, если парень приглашает меня в оперу, то он либо шутит, либо спятил.

– А может, он просто пытается произвести впечатление.

Ситра хмыкнула и пошла прочь из комнаты. Любопытство разбирало ее до такой степени, что она даже забеспокоилась.

– Не пойду и не собираюсь! – крикнула она из своей комнаты, уже зная, что обязательно пойдет.

Большая городская опера была одним из тех мест, куда люди, имевшие хоть какую-то значимость в городе, стремились попасть, чтобы показать себя. Среди собравшихся на любое представление только половина приезжала насладиться музыкой и пением. Остальные же являлись, чтобы принять участие в великой мелодраме движения вверх по социальной и карьерной лестнице. Об этом знала даже Ситра, не имевшая никакого отношения к этим людям.

Она надела платье, которое купила для прошлогоднего бала выпускников, пребывая в полной уверенности, что Хантер Моррисон пригласит ее, Ситру. А он пригласил Захарию Суэйн, и о том, что это случится, знали все, но только не Ситра. Они все еще были парочкой, и Ситра до сегодняшнего дня не надевала этого платья.