Лоис Буджолд: Криоожог

На мгновение Форлинкин нахмурился, раздумывая, как ему лучше выглядеть: эффектным или эффективным, и решил оставаться дипломатичным, что, несомненно, шло ему гораздо больше.

Ворон-сенсей повосхищался паучьей семьей и вернулся к столу. Джин, поймав мамин взгляд, уступил гостю место. Об этом жалеть не пришлось, потому что он тут же пошел и прислонился к маминому плечу, а она его обняла. Лаки больше никто не гладил, и она с недовольным фырканьем спрыгнула с маминых коленей.

– Я подумал, вы захотите узнать об этом сразу, госпожа Сато, – сказал Ворон-сенсей. – Вчера вечером мы доставили в клинику господина Канга и госпожу Хослу, а утром я вывел обоих из криостаза. Рад сообщить, обошлось без непредвиденных осложнений. Речевые функции восстановлены, оба сейчас спят. Как только пройдет ваш насморк, сможете посетить их в клинике.

Мама вся задрожала, крепко зажмурилась и поблагодарила:

– Спасибо вам, доктор, за самоотверженный труд.

– И в самом деле, – добавил Форлинкин. Он озабоченно склонился над мамой Джина. Увидев, что та открыла глаза, успокоился и откинулся на спинку стула. – Как скоро они смогут общаться с юристами и следователями?

– Естественно, им придется на несколько дней остаться в изоляторе, однако, полагаю, оба поправят здоровье столь же быстро, как и госпожа Сато. Они смогут говорить достаточно связно уже завтра к вечеру, а показания могут дать и через интерком. Правда, я попросил представителей власти прийти лучше послезавтра утром.

– Как насчет их физической безопасности в данный момент?

– Этим и остальными вопросами безопасности новой клиники занимается мисс Куделка. Оказывается, у нее талант. Вы, например, знали, что ее мать служила личным телохранителем императора Барраяра, когда тот был еще ребенком? Полагаю, обучение в СБ передается по наследству…

– Теперь припоминаю, лорд Форкосиган говорил что-то такое перед отъездом. Вижу, все его знакомые – весьма неординарные личности. Что ж, зная, кто он такой, ничего другого и не ожидаешь.

– Что же это за лорд Непроизносимое Имя, о котором вы все говорите? – поинтересовалась тетушка Лорна.

– «Что» или «кто»? – уточнил Ворон-сенсей. – Хотя, полагаю, в его случае личность и род занятий неотделимы.

– Объясните хотя бы, кто он. Или все-таки «что» он такое. А лучше и то и другое.

– Он страховой агент, работает на кого-то там, рас следует мошеннические аферы, – предложил свою версию Джин. – Его начальника зовут Грегор, Майлз-сан все время только о нем и говорит.

Форлинкин заморгал, Ворон-сенсей хохотнул, а Джин заерзал от неловкости.

– А что, это не так? – спросил он.

– Отчасти. – Форлинкин снова заулыбался. – Насчет императора Грегора Форбарры ты прав. Лорд Аудитор расследует разные виды мошенничества, а также решает всевозможные проблемы, возникающие перед империей, и подчиняется лично императору. Проблемы эти, как правило, глобального характера, а контроля над ним практически никакого нет.

– Как-то, помню, он назвал себя «императорским стременным», – доверительно сообщил всем Ворон-сенсей. – Не знаю, имел ли он в виду слугу, что скачет у стремени своего господина, или лакея, что держит стремя, пока господин садится на коня. Мне подумалось тогда, что сказано очень по-барраярски.

– Правильнее будет сказать, что он такой же всадник у стремени, как и сам господин, – пояснил Форлинкин, – хотя второй вариант этим не исключается.

Мама с интересом наклонила голову, у тетушки Лорны округлились глаза.

– Я и подумать не мог, что он настолько важная шишка, – задумчиво пробормотал Джин.

Перед глазами стоял побитый и оборванный наркоман. Сколько потом было всяких странностей, сколько непонятной болтовни!.. А ведь Майлз-сан никогда не задирал нос, не изображал большого начальника. Хотя, с другой стороны, вел-то он себя всегда так, словно ему никакой закон не писан.

– Его отец, граф Эйрел Форкосиган, занимает должность вице-короля Зергияра, – объяснил Форлинкин заинтересованным родственницам Джина. – А его мать, знаменитая графиня, – назначенная вице-королева, то есть ее титул не дань приличия, а такая же должность, как и у мужа. Эта должность – достойный венец ее карьеры на службе империи.

– Вижу, перед Майлзом очень высокая планка, – вставил Ворон-сенсей.

Джин подумал о своем отце, застывшем во времени навсегда. В воспоминаниях, где есть место им обоим, Джин не старше семи. Ему никогда не будет семнадцать, двадцать семь или почти тридцать восемь, если считать обратно… Интересно, как это, когда и ты, и отец – взрослые? Странное, должно быть, ощущение. От такой мысли Джину вдруг стало не по себе, но ужасно захотелось почувствовать – как это ?